–
– Хватит, вы, трое! Да-да, мы застали его с Фуджем на девятом этаже. Они разговаривали, а потом вместе отправились в кабинет Корнелиуса. Думбльдор должен об этом знать.
– Да, – согласился Сириус. – Мы ему передадим, не беспокойся.
– Вот и хорошо. А то мне надо бежать – в Бетнал-Грин меня ждет страдающий рвотой унитаз. Молли, я задержусь, надо подменить Бомс, но к ужину, скорее всего, будет Кингсли…
–
– Фред – Джордж – Джинни! Замолчите! – крикнула миссис Уизли; ее муж вышел из кухни. – Гарри, дорогой, садись скорее, поешь, ты ведь совсем не завтракал.
Рон с Гермионой уселись напротив него, счастливые, какими Гарри не видел их за все время на площади Мракэнтлен. Пьянящая радость, угасшая было после встречи с Люциусом Малфоем, снова наполнила душу; угрюмый дом показался теплым и приветливым, а вездесущий Шкверчок, сунувший хоботок в дверь – глянуть, что за шум, – был не так уж и уродлив.
– Ясное дело: как Думбльдор вступился, они уже не посмели тебя обвинить, – радостно сказал Рон, щедро раскладывая по тарелкам картофельное пюре.
– Да, он меня спас, – согласился Гарри. Ему хотелось добавить: «Хорошо бы он еще поговорил со мной. Или хотя бы на меня
Стоило это подумать, шрам заболел с такой силой, что Гарри непроизвольно схватился за лоб.
– Что? – встревожилась Гермиона.
– Шрам, – еле выговорил Гарри. – Не страшно… это теперь все время…
Остальные ничего не заметили; все ели и ликовали по поводу счастливого избавления Гарри. Фред, Джордж и Джинни продолжали петь. Гермиона занервничала, но не успела и слова сказать, потому что довольный Рон воскликнул:
– Спорим, сегодня зайдет Думбльдор! Должен же он с нами отпраздновать!
– Нет, Рон, вряд ли он сумеет выбраться, – возразила миссис Уизли, ставя перед Гарри гигантское блюдо с жареной курицей. – Он сейчас очень-очень занят.
–
– Да замолчите вы когда-нибудь?! – взревела миссис Уизли.
Гарри невольно отмечал, что в доме № 12 на площади Мракэнтлен есть человек, который не в восторге от его возвращения в «Хогварц». Услышав новости, Сириус очень успешно изобразил радость: долго жал Гарри руку, сиял и улыбался вместе со всеми. Но вскоре помрачнел еще сильнее, с каждым днем становился все угрюмее, почти ни с кем не разговаривал, даже с Гарри, и все чаще запирался наверху, в спальне матери, с Конькуром.
– Только не вздумай угрызаться! – сурово сказала Гермиона, когда Гарри поделился с нею и Роном своими переживаниями. После слушания миновало несколько дней, и сейчас они втроем отскребали от грязи чулан на третьем этаже. – Твое место в «Хогварце», и Сириус это прекрасно знает. По-моему, он себя ведет эгоистично.
– Ну, это уж чересчур, – возразил Рон, сосредоточенно отчищая с пальца упрямый кусок плесени. – Тебе тоже бы не понравилось торчать здесь в одиночестве.