Эти дебилы и кретинки тоже могут давать потомство, передавать свои способности и продолжать вырождаться. Кто-нибудь в состоянии предвидеть, определить, как будет выглядеть последнее звено этой цепи?
Большинство из нас, чародеев, теряет способность к продолжению рода вследствие соматических изменений и функциональных нарушений гипофиза. Некоторым удается стать магиками, сохранив производительность гонад. Они могут зачинать и рожать и имеют наглость почитать это счастьем и благословением. А я повторяю: никто не рождается чародеем. И никто не должен им рождаться! Я осознаю значение своих слов, отвечаю на вопрос, поставленный на Большом Сборе в Цидарисе. Отвечаю со всей определенностью: каждая из нас должна решить, кем хочет быть — чародейкой или матерью.
Я требую стерилизовать всех адепток. Без исключения.
— Что я вам скажу, — неожиданно проговорила Иоля Вторая, поставив корзинку с зерном на бедро. — Будет война. Так сказал княжеский эконом, когда приезжал за сырами.
— Война? — Цири откинула волосы со лба. — С кем? С Нильфгаардом?
— Я не расслышала, — призналась послушница. — Но эконом говорил, что наш князь получил приказ от самого короля Фольтеста, который рассылает грамоты, а на дорогах черным-черно от войска. Ой-ёй! Что будет?
— Если война, — сказала Эурнэйд, — то наверняка с Нильфгаардом. С кем же еще-то? Опять! О боги, это ужасно!
— А ты не перебрала с этой войной, Иоля? — Цири сыпанула зерна курам и цесаркам, толкущимся вокруг них непоседливой, говорливой кучкой. — Может, просто снова облава на скоя’таэлей?
— Мать Нэннеке о том же спросила эконома, — сообщила Иоля Вторая. — А эконом ответил, что нет, что на этот раз речь идет не о белках. Замки и крепости получили, кажется, приказы накапливать запасы продовольствия на случай осады. А ведь эльфы нападают в лесах, а не осаждают замки! Эконом спрашивал, может ли храм дать побольше сыров и других продуктов для ихних запасов. И еще требовал гусиных перьев. Им нужно много гусиных перьев, сказал. Для стрел. Чтобы стрелять из луков, понимаете? О боги! У нас будет полно работы! Вот увидите! Работы будет по горлышко!
— Не у всех, — съязвила Эурнэйд. — Некоторые не замарают ручек. Некоторые в работе только два дня на неделе. Им, видите ли, некогда работать: они, понимаете ли, учатся чернокнижеским фокусам. А взаправду-то, наверно, бьют баклуши да бегают по парку и сшибают палкой траву. Ты знаешь, о ком я, Цири, верно?
— Цири, конечно, отправится на войну, — захохотала Иоля Вторая. — Она же вроде бы рыцарская дочка! Великая воительница со страшным мечом! Наконец-то сможет рубить головы вместо крапивы!
— Нет! Она могущественная чародейка! — сморщила носик Эурнэйд. — Она превратит всех врагов в полевых мышек. Цири! Покажи нам какое-нибудь страшное волшебство. Стань невидимой или сделай так, чтобы морковь выросла раньше срока. Или чтобы куры кормились сами. Ну не заставляй себя упрашивать! Крикни заклинание!
— Магия существует не для того, чтобы ее демонстрировать, — зло сказала Цири. — Магия — не ярмарочные фокусы.
— Конечно, конечно, — рассмеялись послушницы. — Не для этого. А, Иоля? Ну точно говорит не Цири, а эта баба-яга, Йеннифэр!
— Цири все больше начинает походить на нее, — бросила Иоля, презрительно потянув носом. — Даже пахнет так же. Ха, уж точно магические благовония, сделанные из поскрипа или амбры. Ты пользуешься магическими благовониями, Цири?
— Нет! Мылом! Тем, чем вы пользуетесь слишком редко!
— Ого! — поморщилась Эурнэйд. — Какая колючая, какая злая! А как надувается!
— Раньше она такой не была, — насупилась Иоля Вторая. — Стала такой, как только подружилась с той ведьмой. Спит вместе с ней, ест вместе с ней, ни шага от своей Йеннифэрихи не отступает. В храм на занятия почти совсем перестала ходить, а для нас у нее вообще уже ни минутки свободной нет!
— А нам приходится за нее всю работу выполнять! И на кухне, и в огороде! Глянь-ка, Иоля, какие у нее ручки. Прям как у принцессы!
— Так уж жизнь устроена, — пропела Цири. — У кого есть немного ума — тому книги. А у кого сумбур в голове — тому метла!