— Ой-ёй! Прости, госпожа Йеннифэр… Кажется… я выдала чуточку многовато…
— Совсем капельку. Не нервничай. Иди сюда. Ну маленькая…
— А сарайчик?
— Это случается. Не переживай. Дебют в принципе следует оценить положительно. А сарайчик? Это был не такой уж красивый сарайчик. Так, сараюшка какая-то. Не думаю, чтобы кому-то его очень уж недоставало в ландшафте. Но-но, милые дамы! Спокойно, спокойно, к чему такой шум и гам, ничего же не случилось! Без нервов, Нэннеке! Ничего не случилось, повторяю. Просто надо собрать доски. Пригодятся для печки.
В теплые безветренные вечера воздух густел от аромата цветов и трав, дышал покоем и тишиной, прерываемой бренчанием пчел и жужжанием больших жуков. В такие часы Йеннифэр выносила в сад ивовое кресло Нэннеке, усаживалась, вытянув ноги далеко вперед. Она часами изучала книги, часами читала письма, которые получала через странных посланцев, в основном — птиц. Иногда просто сидела, уставившись вдаль. Одной рукой задумчиво теребила свои черные блестящие локоны, другой гладила по голове Цири, которая сидела на траве, пристроившись к теплому упругому бедру чародейки.
— Госпожа Йеннифэр?
— Я здесь, утенок.
— Скажи, с помощью магии можно сделать все-все?
— Нет.
— Но многое, верно?
— Верно. — Чародейка на минуту прикрыла глаза, коснулась пальцами век. — Очень многое.
— Что-нибудь действительно огромное… Что-то страшное! Очень страшное?
— Порой значительно более страшное, чем хотелось бы.
— Хм… А я… Когда-нибудь я сумею сделать что-нибудь такое?
— Не знаю. Может быть, никогда. Лучше б никогда.
Тишина. Молчание. Жара. Аромат цветов и трав.
— Госпожа Йеннифэр?
— Что еще, утенок?
— Сколько тебе было лет, когда ты стала чародейкой?
— Хм… Когда сдала вступительные экзамены? Тринадцать.