— Не посоветовавшись с другими… отцами и мужьями? — усмехнулся Регис.
— Лекарство, о котором она просит, — тихо проговорил Кагыр, — не чудесная панацея. У меня три сестры, я знаю, что говорю. Она, кажется, думает, что вечером выпьет отвар, а наутро двинется вместе с нами. Ничего подобного. Ничего. Понадобится не меньше десяти дней, прежде чем можно будет посадить ее на лошадь. Ты, Регис, должен ей об этом сказать до того, как дать лекарство. А дать сможешь только тогда, когда мы найдем для нее кровать. Кровать и чистую постель.
— Понял, — кивнул Регис. — Один голос за. А ты, Геральт?
— Чего — я?
— Господа любезные. — Вампир обвел их своими темными глазами. — Не прикидывайтесь, будто не понимаете.
— В Нильфгаарде, — сказал Кагыр, краснея и опуская голову, — в таких вопросах решающий голос остается за женщиной. Никто не может влиять на ее решение. Регис сказал, что Мильва решила… воспользоваться медикаментом. Только поэтому, исключительно поэтому, я начал невольно думать о предстоящем как о свершившемся факте. И о его последствиях. Но я — чужеземец, не разбирающийся в ваших… Я вообще в такие дела не имею права вмешиваться. Простите.
— За что? — удивился трубадур. — Ты что, действительно принимаешь нас за дикарей, нильфгаардец? За примитивное племя, подчиняющееся каким-то шаманским табу? Разумеется, только женщина может принять решение, это ее неотъемлемое право. Если Мильва решается на…
— Замолкни, Лютик, — буркнул ведьмак. — Заткнись, очень тебя прошу.
— Ты думаешь иначе? — взорвался поэт. — Ты хотел бы ей запретить, либо…
— Заткнись, черт побери, иначе я за себя не ручаюсь. Сдается мне, Регис, ты проводишь среди нас нечто вроде плебисцита. Зачем? Медик — ты. Снадобья, которые она просит… Да, снадобья, к слову «медикамент» у меня как-то душа не лежит — гляньте-ка, опять душа вылезла! Только ты можешь это снадобье приготовить и дать. И ты это сделаешь, если она попросит опять. Не откажешь.
— Медикамент уже готов. — Регис показал маленькую бутылочку из темного стекла. — Если она попросит снова, я не откажу. Если попросит!
— Так в чем же дело? В нашем единомыслии? Во всеобщем одобрении? Ты этого ожидаешь?
— Ты прекрасно знаешь, в чем дело, — сказал вампир. — Верно чувствуешь, что надо сделать. Но поскольку спрашиваешь, отвечаю. Да, Геральт, дело именно в этом. Да, именно это следует сделать. Нет, этого ожидаю не я.
— Ты можешь выражаться яснее? — спросил Лютик.
— Нет, — ответил вампир. — Яснее уже не могу. Тем более что и надобности нет. Верно, Геральт?
— Верно. — Ведьмак положил голову на сплетенные пальцы. — Да, черт побери, верно. Но почему ты смотришь на меня? Это должен сделать я? Но я не умею. Не смогу. Я совершенно не гожусь на эту роль. Совершенно, понимаете?
— Нет, — возразил Лютик. — Совершенно не понимаем. Кагыр, ты понимаешь?
Нильфгаардец взглянул на Региса, потом на Геральта.
— Пожалуй, да, — сказал он медленно. — Так мне кажется.
— Ага, — кивнул трубадур. — Ага. Геральт понял с ходу. Кагыру кажется, что он понимает. Я явно нуждаюсь в пояснениях, но сначала мне велят молчать, потом я слышу, что нет нужды, чтобы я понимал. Благодарствую. Двадцать лет на службе поэзии достаточно много, чтобы знать: есть вещи, которые либо понимаешь сразу, даже без слов, либо не поймешь никогда.
ebooksa