— Молодая она… Дикая, — быстро сказал солдат, с некоторым беспокойством поглядывая на префекта. Но Фулько Артевельде только поморщился и покрутил головой.
— Ты и на эшафоте будешь дурь нести, Ангулема? Ну ладно, пошли дальше. С кем, по-твоему, этот ведьмак Геральт путешествует?
— И тоже я вам это уже говорила. С красавцем по имени Лютик, который трубадурит и лютню с собой таскает. С молодой женщиной, у которой темно-блондинистые волосы, отрезанные по шейку. Ее имени не знаю. И с мужчиной одним, без описания, имя тоже не называлось. Всего их четверо.
Геральт положил подбородок на фаланги пальцев, с любопытством разглядывая девушку. Ангулема не опустила глаз.
— Ну, у тебя и глазищи, — сказала она. — Не глаза — глазяры!
— Дальше, дальше, Ангулема, — поторопил, морщась, господин Фулько. — Кто еще входит в ведьмачью компанию?
— А никто. Я ж сказала — четверо их. Ушей нет, что ль, дядечка?
Жест. Шлепок. Потекло. Солдат помассировал руку о бедро, воздержавшись от замечания о дикости и молодости.
— Лжешь, Ангулема, — сказал префект. — Сколько их, второй раз спрашиваю?
— Как хотите, господин Фулько. Как хотите. Воля ваша. Двести! Триста! Шестьсот!
— Господин префект! — Геральт быстро и резко упредил приказ бить девушку. — Оставим это, если можно. Все, что она сказала, настолько точно, что речь может идти не о лжи, а скорее о недоинформированности. Но откуда у нее эти сведения? Она только что призналась, что видит меня впервые в жизни. Я тоже вижу ее впервые. Ручаюсь.
— Благодарю, — криво глянул на него Артевельде, — за помощь в расследовании. Невероятно ценную помощь. Как только я начну допрашивать вас, рассчитываю на то, что вы окажетесь столь же красноречивы. Ангулема, ты слышала, что сказал господин ведьмак? Говори. Не заставляй себя подгонять.
— Было сказано, — девушка слизнула текущую из носа кровь, — что если донести властям о каком-нить планируемом преступлении, если выдать, кто планирует какое-нить мошенничество, то будет проявлена милость. Ну, вот я и говорю. Или нет? Я знаю о готовящемся преступлении, хочу предотвратить плохой поступок. Слушайте, что я скажу: Соловей и его кодла ожидают в Бельхавене этого вот ведьмака и собираются его там прикончить. Такой контракт заключил с ним один полуэльф, чужой, черт его знает откуда прибывший. Никому не известный. Все сказал этот полуэльф: кто как выглядит, откуда и когда прибудет, в какой компании. Предупредил, что это будет ведьмак, и не какой-то там фраер, а тертый калач, и чтобы они не разыгрывали из себя целочек, а тыркнули его в спину, из самострела пальнули, а еще лучше — отравили, если в Бельхавене он станет чего-нить есть или пить. За это полуэльф дал Соловью деньги. Много денег. А после дела пообещал дать еще больше.
— После дела, — заметил Фулько Артевельде. — Значит, тот полуэльф все еще в Бельхавене? С бандой Соловья?
— Возможно. Этого я не знаю. Уже две недели, как я сбежала из соловьиной ганзы.
— Так вот почему ты их заваливаешь? — усмехнулся ведьмак. — Личные счеты?
Глаза девушки прищурились, припухшие губы презрительно скривились.
— Какое тебе дело до моих с кем-то счетов, дядечка? А тем, что я их закладываю, жизнь тебе спасаю. Разве нет? Надо бы поблагодарить!
— Благодарю. — Геральт снова опередил приказ бить. — Я только хотел заметить, что если это личные счеты, то достоверность твоих слов уменьшается, коронный свидетель. Люди выдают, чтобы спасти свою шкуру и жизнь, но когда хотят отомстить — лгут.
— У нашей Ангулемы нет никаких шансов спасти жизнь, — прервал Фулько Артевельде. — Но шкуру она действительно хочет спасти. Для меня это полностью оправданный мотив. Ну как, Ангулема? Ведь ты хочешь спасти свою шкуру, верно?
ebooksa