Башня Ласточки

22
18
20
22
24
26
28
30

— Ну и как, Светлая? — проскрипел он, а голос, оказалось, у него был еще более лягушачий, нежели глаза. Бандитская кличка, которую он сам себе дал, доказывала наличие юмора. Если же это был простой камуфляж, то он себя оправдывал на все сто.

— А ведь встретились мы снова-то, — проскрипел лягушачий Соловей, снова ущипнув Ангулему в грудь. — Ты довольна?

Девушка болезненно ойкнула.

— Ну, курва, где жемчуга и камни, которые ты у меня сперла?

— Их взял на хранение Одноглазый Фулько, — взвизгнула Ангулема, пытаясь прикинуться, будто не боится. — Обратись к нему за получением!

Соловей заскрипел и вылупил зенки — теперь он выглядел как самая настоящая жаба, того и гляди примется языком мух ловить. Он еще сильнее ущипнул Ангулему, которая начала вырываться и вскрикнула еще громче. Из-за красного тумана ярости, застившего глаза Геральту, девушка опять напомнила ему Цири.

— Взять! — приказал вышедший из терпения Медведь. — Во двор их.

— Это ведьмак, — неуверенно сказал бандит из Соловьиной ганзы по охране горных выработок. — Тот еще тип. Как его голыми руками брать? Он запросто могёт нас каким-никаким заговором зачаровать или чем-нить другим…

— Нечего бояться. — Улыбающийся Ширру похлопал себя по карману. — Без ведьмачьего амулета он не сумеет чаровать, а амулет у меня. Берите смело.

***

Во дворе ожидали остальные вооруженные нильфгаардцы в черных накидках и пестрая Соловьиная орда. Собралась группа горняков. Крутились вездесущие дети и собаки.

Соловей вдруг потерял самообладание. В него прямо-таки дьявол вселился. Яростно скрипя, он ударил Ангулему кулаком, а когда она упала, несколько раз ударил ногой. Геральт вырвался из рук бандитов и тут же получил по шее чем-то твердым.

— Говорили, — скрипел Соловей, прыгая над Ангулемой не хуже свихнувшейся жабы, — будто в Ридбруне тебя насадили задницей на кол, стерва малолетняя! Эй, парни, подыщите-ка какой-нибудь шест и заострите получше. Да живо!

— Господин Страгген, — поморщился Медведь. — Не вижу повода заниматься столь трудоемкой и зверской экзекуцией. Пленных надо просто повесить…

Он замолчал под злым взглядом лягушачьих глаз.

— Заткнитесь, капитан, — скрипнул бандит. — Я достаточно много плачу вам, чтобы вы делали мне дурные замечания. Я поклялся злую смерть Ангулеме учинить и теперь с ней поиграю. Ежели желаете, можете повесить тех двоих. Мне они до свечки.

— Но мне нет, — вмешался Ширру. — Мне необходимы оба. Особенно ведьмак. Да, он в особенности. А поскольку насаживание девушки на кол немного затянется, постольку этим временем воспользуюсь и я.

Он подошел, уставился на Геральта кошачьими глазами.

— Тебе неплохо бы знать, выродок, — сказал он, — что твоего дружка Кодрингера в Дорьяне прикончил я. И сделал это по приказу моего господина, магистра Вильгефорца, которому служу многие годы с огромным удовольствием.

— Старый прохвост Кодрингер, — продолжал эльф, не дождавшись реакции, — имел наглость сунуть нос в дела магистра Вильгефорца. Я вспорол его ножом. А его мерзопакостного уродца Фэнна поджег среди его же бумаг и зажарил живьем. Я мог его просто зарезать, но решил пожертвовать некоторым временем, чтобы послушать, как он воет и визжит. А выл он и визжал, скажу тебе, как резаный поросенок. Ничего, ну, ничего человеческого не было в его визге. Абсолютно.

Знаешь, почему я обо всем этом говорю? Потому что и тебя я мог бы просто-напросто зарезать сам либо приказать кому-нибудь сделать это. Но я пожертвую ради тебя временем. Послушаю, как ты будешь выть. Ты говорил, что смерть всегда одинакова. Сейчас ты увидишь, что не всегда. Подожгите, парни, смолу в мазнице. И принесите какую-нибудь цепь.