По ту сторону стаи

22
18
20
22
24
26
28
30

   Она закрывает мне рот рукой.

   - Ужас! Ненавижу это слово! Никаких сантиментов, Близзард! Но бездействие - оно...

   - Невыносимо, - заканчиваю я.

   Бездействие, как известно, предвестник скуки - и необдуманных поступков.  

Глава 5

    - Эдвард!

   Нет ответа. Пожилая женщина подходит к двери, прислушивается и, укоризненно качая головой, стучит по резному дереву, сначала не очень громко, поминутно прислушиваясь и ожидая хоть какой-то реакции, а потом всё сильнее и сильнее. Наконец, из-за двери раздаётся неразборчивое мычание.

   Эдвард Монфор просыпается. Понедельник. "Ненавижу понедельники", - с отвращением думает он, нашаривая очки. "Тем более после столь хорошо проведённого воскресенья", - додумывает он, вставая.

   Вообще-то его фамилия когда-то звучала "де Монфор", но приставку "де" отбросили. Отец говорил, что так зваться могут только напыщенные снобы из аристократов, а их семья к таковым себя не относила, и потому аристократическую частицу постигло забвение. А жаль. Эдвард думает, что неплохо иной раз звучать хоть чуть-чуть поаристократичнее, потому что тогда можно было бы слегка почваниться хотя бы именем, так как других поводов для хвастовства уж точно не находилось. Но когда-то отец разъяснил ему, что из себя представляют все эти, как он тогда сказал, зазнайки, - и что в конечном счёте всех их ждёт Межзеркалье. Эдвард испугался, потому что отцу можно было верить - через его руки проходили все те, кто как раз туда-то и попадал: отец и мать работали в Секторе Всеобщего Покоя. Ещё отцу можно было верить, потому что он никогда не говорил с Эдвардом, как с маленьким. Но всё это было давно, когда и он, и мама были живы. А теперь в Сектор пошёл он, чтобы доказать всем, что и Эдди Монфор кое-что может. Хотя был склонен к полноте, неуклюж и проводить время предпочитал, уединившись с хорошей книгой.

   Накануне они очень приятно скоротали время с коллегой из соседнего отдела. У того не было ни жены, ни детей, и он вполне мог посвятить выходные пиву вперемежку с ирландским виски и разговорами о всякой белиберде. У Эдварда тоже не было жены. Зато у него была тётя.

   Эдвард хватается за голову и стонет. Как он мог забыть?! Тётя!

   - Эдвард! - раздаётся из-за двери рассерженный голос миссис Элоизы. - Если ты сию секунду не спустишься вниз, то пожалеешь, клянусь!

   Напоследок она ещё раз изо всех сил ударяет по двери, так, что та содрогается, а у неё чуть не падают очки, и Эдвард слышит, как её шаги удаляются в сторону лестницы.

   Он со стоном плюхается на кровать и смотрит в потолок.

   Сейчас тётя пойдёт на кухню и будет вязать, изредка звякая спицами, а потом каждые пять минут, а то и того чаще класть рукоделье на колени, поджав губы, прислушиваться и с беспокойством смотреть куда-то в потолок. Точно обеспокоена не количеством пыли на стеклянном колпаке лампы, а надеется разглядеть, что именно он делает.

   Иногда Эдварду жаль, что они так обеднели, но тогда он начинает думать, что, будь всё, как в прежние времена, миссис Элоизе уж точно было бы нечем заняться. А сейчас у них всего один подменыш - повар, - да и тот готовит с горем пополам, и больше ничего не умеет, разве только песни поёт. Но Эдвард в них не понимает ни слова. А уж об этикете или чему там ещё можно научить прислужника, речь не идёт вовсе. Да и какой, к чертям, этикет - и кому и зачем он тут нужен? Никому и низачем. Несмотря на то, что они вдвоём - всё же Семья. Точнее, всё, что от неё осталось.

   Наконец он кое-как натягивает рубашку, штаны, но вот пиджака не видать. Бесцельно побродив по комнате, заглянув в шкаф и под кровать, он вздыхает и идёт на кухню. Придётся-таки просить тётку помочь.

   Элоиза Монфор стоит у плиты и делает пять дел сразу: чистит картошку, моет посуду, жарит яичницу, вытирает со стола и разгневанно глядит на Эдварда. Ну, то есть, всё это делается потихоньку само, точнее, с помощью беспрерывно что-то напевающего себе под нос карлика, который вперевалку перемещается между столом и табуретками, а основным занятием миссис Монфор остаётся воспитание племянника.

   - Эдвард! Я никогда не ожидала, что ты окажешься таким безответственным!

   - Ну, тётя... воскресенье, - вяло бубнит Эдвард.