Вот, значит, как. Быстро они обнаружили пропажу. Интересно, как скоро следы приведут к Семерке?
— Да ну? — вполне искренне усмехнулась она, снова закурила. — И кто?
— Нерушимый. Весь город на ушах, ищут его. Смотри, чтобы к тебе не приперся, у него пистолет.
— Ну хрена се! Нечего ему тут делать, это на Быкова у него зуб. Да и как он меня найдет?
— Не стоит его недооценивать. Как ему удалось сбежать — вопрос. Без помощи извне точно не обошлось. Наверняка кто-то слил ему инфу, что ты под него копаешь.
— Хах, так предупрежденный вооружен!
— Не стоит его недооценивать, — повторил он с нажимом, и от его тона по спине продрал мороз. — Потому мои люди тебя подстрахуют. Чую, начнется движение.
Семерка сжала челюсти, подавляя рвущуюся брань.
— Спасибо, я сама справлюсь.
Я помотал головой — соглашайся, мол, ведь это наш шанс!
— Юля, пожалуйста, будь благоразумной. Ты для меня особенно ценна.
Она смотрела перед собой, губы ее дрожали, глаза блестели. Но она нашла в себе силы сказать ровным тоном:
— Когда они придут? Сколько их? Как я узнаю, что они — именно они? Наши или бездари?
— Бездари. Двое. В двенадцать. Отбой, крошка, целую. Будь умницей.
Я посмотрел на настенные часы: без двадцати одиннадцать.
Закрыв глаза, она застыла изваянием. Покрасневший нос говорил о том, что Семерка… нет, не Семерка — девушка готова вот-вот разрыдаться. Но стыдно же сырость разводить при непонятном пацане. Любовник… возможно, даже больше чем любовник ее приговорил.
— Каков цинизм, а? Крошка! Целую! Ты, сука, убийц подсылаешь, целуешь перед смертью. Это даже не Брут, он, падла, с Цезарем не спал! В любви ему не клялся. М-м-м! Такое. Не должно. Жить.
Когда я сделал шаг навстречу, она повела плечами и отодвинулась к окну.
— Не подходи! Кроет! Или отключи… это.
— Не могу. Оно само отключается спустя время.