Когда вышли из самолета, и ветер пробрал до костей, мне даже показалось, что нет, не переживем. Благо до развозки идти пару метров, но всем и секунды хватило, чтобы продрогнуть. Капюшоны сдувало, снег набивался за шиворот. Мы погрузились в электромобиль, и нас повезли к автобусу.
— Капец, вот это Антарктида! — задумчиво сказал Ведьмак. — Вот же повезло! Я такого не помню.
— А я помню! — вставил свои пять копеек Цыба, голос ему будто был на пару размеров велик — грудной бархатный баритон. — В две тысячи тринадцатом, кажется, году, в марте наш классом повезли на экскурсию — точно так же было! Все замело, а утром народ машины выкапывал. Идут себе мужики, видят — кто-то сугроб разгребает, ну и пикируют на него помогают всем миром.
— Да фигня, братаны, у нас всегда так! — крикнул Сэм и, подавая пример доблести и героизма, выскочил из электромобиля, рванул к желтому силуэту автобуса. Был бы он белый или серебристый, вообще потерялся бы.
Перед выходом Колесо размашисто перекрестился и выскочил в непогоду. За ним — Марк Круминьш и Егор Борода. Ну, эти здоровенные, их не сдует, а за Микроба и Цыбу волнительно.
Я выходил предпоследним. Ух! Снежинки не просто залепляют лицо, они его будто бы царапают. Горизонтальный снег, вороны, летящие вперед хвостом, девушки…
Я оторопел, глядя на девушку в короткой шубке, мини-юбке и в сапогах на огромных каблуках. Шапки на ней не было, и копну кудрявых волос ветром вздымало вертикально, словно течением под водой. Подняв воротник, знойная красавица упрямо прорывалась вперед и вскоре исчезла из виду, как мимолетное виденье.
В автобусе снег мгновенно растаял, и волосы промокли.
В гостиницу мы бежали так же. Вжух — и там. Зарегистрировались, заселились, потом собрались в коридоре, и Димидко, почесывая в затылке, объявил:
— Итак, мужики, новость: киевляне не готовы топтать главный газон.
— И почему я не удивлен? — скривился Круминьш, скрестив руки на груди.
— Не пошли бы они нахер! — поддержал его новый защитник, Егор Борода.
Такие разные, они быстро нашли общий язык.
— Чем мотивируют? — спросил Колесо.
— Еще, говорят, рано ему. Лежит под пленкой, подрастает. Поэтому предложили играть в манеже, под крышей.
— Так если в Манеже, — тут же поинтересовался Микроб, — выходит, тренировочная игра, а не товарищеская, да? Кроссовки, кеды и даже можно без щитков — так ведь?
Тренер посмотрел тяжело, вздохнул не легче:
— Товарищеская. И даже больше, чем товарищеская. Киевляне нас ждут и зубами скрежещут.
— Да читали, — сказал Клыков недобро. — За что они нас не любят?
Пришлось признаваться: