3.
Осенью 1770 года Виден решил, что пришло наконец время рассказать о результатах своих наблюдений. Надо было связать воедино множество фактов, и он нуждался в свидетеле, который мог опровергнуть возможное обвинение в том, что все это — измышления, порожденные ревностью и жаждой мести. Своим главным поверенным он избрал капитана Джеймса Мэтьюсона, командира «Энтерпрайза», который, во-первых, знал его достаточно хорошо, чтобы не усомниться в его правдивости, и во-вторых пользовался уважением и полным доверием горожан. Разговор с капитаном состоялся в комнате на верхнем этаже таверны «Сабина», что близ доков, при нем присутствовал Смит, подтвердивший каждое слово Видена. Рассказ явно произвел огромное впечатление на Мэтьюсона. Как всякий житель Провиденса, капитан питал глубокие подозрения относительно Джозефа Карвена; понадобилось лишь подтвердить их новыми фактами, чтобы они превратились в уверенность. Под конец беседы он стал мрачен и заставил приятелей поклясться в том, что они будут хранить молчание. Он сказал, что конфиденциально передаст полученные сведения десяти самым образованным и влиятельным гражданам Провиденса, выслушает их мнение и последует любым указаниям. Во всяком случае, очень важно держать все в тайне, ибо это не такое дело, с которым могли бы справиться городские констебли. Главное, ни о чем не должна знать легковозбудимая толпа, заявил капитан, иначе в наше и без того беспокойное время может повториться салемское безумие, охватившее людей без малого ста лет назад, и вынудившее Карвена бежать в Провидено.
По мнению Мэтьюсона, в тайну следовало посвятить доктора Бенджамина Веста, чей труд об орбите Венеры снискал ему славу глубокого мыслителя и ученого; преподобного Джеймса Меннинга, президента колледжа, который недавно приехал из Варрена и временно поселился в новом здании колледжа на Кинг-стрит, ожидая завершения работ в доме на холме у Пресвитериал-Лейн; бывшего губернатора Стефена Хопкинса, члена философского общества в Ньюпорте, известного замечательной широтой взглядов; Джона Картера, издателя местной «Газетт»; всех четырех братьев Браун — Джона, Джозефа, Николаса и Мозеса, городских магнатов (Джозеф проявлял большой интерес к науке); старого доктора Джейбза Бовена, большого эрудита, непосредственно знакомого со странными заказами Карвена, и Абрахама Виппла, капитана капера, человека фантастической энергии и храбрости, которого прочили в руководители в случае, если придется прибегнуть к каким-либо активным действиям.
Миссия Мэтьюсона оказалась более чем успешной, ибо, несмотря на то что некоторые из числа избранных им верных людей отнеслись довольно скептически к сверхъестественному аспекту рассказанной Виденом истории, никто не сомневался в необходимости принять тайные и хорошо продуманные меры. Было ясно, что Карвен представляет потенциальную опасность для жизни не только города, но и целой колонии, и его следовало уничтожить любой ценой.
В конце декабря 1770 года группа наиболее уважаемых горожан собралась в доме Стефена Хопкинса и обсудила план предварительных действий. Они внимательно ознакомились с записями, которые Виден передал капитану Мэтьюсону; чтобы засвидетельствовать некоторые детали, пригласили и самого молодого штурмана вместе с его приятелем Смитом. К концу встречи всех охватил непонятный ужас, но его пересилила мрачная решимость, которую лучше остальных выразил громогласный и грубоватый капитан Виппл. Не следует ставить в известность губернатора, ибо законные средства здесь явно недостаточны. Карвен, повелевавший тайными силами, о могуществе которых присутствующие могли только догадываться, не относится к людям, которых можно, не подвергаясь опасности, уведомить, что их присутствие в Провиденсе нежелательно. Он способен принять ответные меры, но даже если этот страшный человек согласится уехать, бремя последствий его тягостного пребывания в городе ляжет на плечи других. Времена тогда были беззаконные, и люди, которые долгие годы служили на королевских таможенных судах, не остановились бы перед любыми жестокостями, если того требовал долг. Карвена нужно застать врасплох в Потуксете, отправив на его ферму большой отряд испытанных в сражениях моряков, и заставить наконец дать исчерпывающие объяснения. Если окажется, что он — безумец, забавляющийся криками и воображаемыми разговорами на разные голоса, то следует его отправить в сумасшедший дом. Если же здесь кроется что-то похуже, если действительно существуют ужасные подземелья, то он и остальные обитатели дома должны умереть. Это нужно сделать без лишнего шума, и даже жена и тесть Карвена не должны ничего знать о причинах и обстоятельствах его гибели.
Пока шло обсуждение таких серьезных мер, в городе произошел случай настолько дикий и необъяснимый, что в течение нескольких дней во всей округе только о нем и говорили. В глухую лунную январскую полночь, когда землю покрывал глубокий снег, в окнах внезапно загорелся свет и показались головы сонных обывателей, которых разбудили ужасающие крики, разнесшиеся эхом вдоль реки и до вершины холма; те, кто жил возле Вейбоссет-Пойнт, видели, как какое-то огромное белое существо лихорадочно барахтается в ледяной воде перед грязной площадью у таверны «Голова турка». Вдали громко лаяли собаки, но сразу умолкли, когда до них долетел шум на улицах встревоженного города. Люди с фонарями и заряженными мушкетами выбегали из домов посмотреть, что происходит, ноих поиски не увенчались успехом. Однако на следующее утро в ледяных заторах у южных опор Большого Моста, между Длинным Доком и винным заводом Эббота, нашли безжизненное обнаженное тело огромного мускулистого мужчины, что стало темой бесконечных догадок и разговоров. Перешептывались между собой в основном люди старшего поколения, а не молодежь, потому что замерзшее лицо с выпученными от ужаса глазами показалось городским старожилам знакомым. Старики, дрожа от страха, обменивались беглыми замечаниями: каким бы невероятным это ни казалось, но в застывших искаженных чертах угадывалось сходство с человеком, который умер пятьдесят лет назад!
Эзра Виден оказался среди тех, кто обнаружил тело; припомнив, как бешено лаяли прошлой ночью псы, он прошел вдоль Вей-Боссет-Стрит и по мосту Мадди Док, откуда исходили крики. Молодой штурман шагал, направляемый каким-то странным предчувствием, и потому не удивился, заметив на снегу там, где кончался жилой район, и улица переходила в дорогу на Потуксет, любопытные свидетельства, проливавшие дополнительный свет на случившееся. Обнаженного гиганта преследовали собаки и несколько человек, обутых в сапоги; кроме того, здесь явно обозначились следы возвращающихся животных и их хозяев. Видимо, они отказались от погони, не желая слишком приближаться к городу. Виден зловеще улыбнулся и, желая довести дело до конца, добрался до места, откуда шли следы. Они, как и ожидалось, привели моряка к потуксетской ферме Джозефа Карвена. Эзра много дал бы за то, чтобы двор перед домом не был так сильно истоптан. Но он не хотел рыскать у фермы среди бела дня, чтобы не выдать себя. Доктор Бовен, которому Виден поторопился доложить об увиденном, вскрыл странный труп и обнаружил аномалии, поставившие его в тупик. Органы пищеварения гиганта находились в зачаточном состоянии — желудок и кишечник выглядели так, будто он ни разу не ел; кожа походила на грубую и в то же время рыхлую дерюгу — явление, которое доктор никак не мог объяснить. Находясь под впечатлением распускаемых стариками слухов о том, что мертвец как две капли похож на давно почившего кузнеца Дэниэла Грина, чей правнук, Аарон Хоппин, служил суперкарго на одном из кораблей, принадлежащих Карвену, Виден принялся, словно между прочим, расспрашивать людей, пока не узнал, где похоронен Грин. Той же ночью группа из пяти человек отправилась на заброшенное Северное кладбище, что напротив Херренден-Лейн, и раскопала могилу. Как они и ожидали, она оказалась пустой.
Тем временем разносчиков почты предупредили, что следует задерживать корреспонденцию, адресованную Джозефу Карвену. Незадолго до того, как нашли обнаженный труп неизвестного, капитану Мэтьюсону доставили письмо из Салема, отправленное страшному купцу от некоего Джедадии Орна, которое заставило призадуматься всех, кто участвовал в заговоре. Некоторые отрывки из послания переписали и с тех пор документ хранился в семейном архиве, где его и нашел Чарльз Вард:
«
На мрачные мысли наводило и другое, неподписанное письмо, отправленное из Филадельфии, особенно следующий отрывок:
«
Третье подозрительное письмо написано на неизвестном языке. В дневнике Смита, найденном Чарльзом Вардом, неумело скопирована часто повторяющаяся комбинация букв; авторитетные ученые из Университета Брауна объявили, что это амхарский (или абиссинский) алфавит, но сам текст расшифровать не смогли.
Ни одно из посланий Карвену доставлено не было; кроме того, исчезновение из Салема примерно в то же время Джедадии Орна показывает, что заговорщики из Провиденса предприняли тайные меры. Руководимое доктором Шиппеном Историческое общество в Пенсильвании получило письмо, которое сообщало о присутствии в Филадельфии некоего опасного субъекта. Но чувствовалась необходимость в более решительных действиях, и группы смелых моряков, дав друг другу обет верности, тайно собирались по ночам на верфях и складах Брауна. Медленно но верно разрабатывался план, призванный не оставить и следа от зловещих тайн Джозефа Карвена.
Несмотря на все предосторожности, купец проявлял несвойственное ему беспокойство, словно чуял, что против него зреет заговор. Его экипаж постоянно сновал между городом и дорогой на Потуксет, и мало-помалу с него сошла маска притворной веселости, с помощью которой он в последнее время пытался бороться со сложившимся против него предубеждением. Его ближайшие соседи Феннеры однажды ночью заметили яркий луч света, вырывающийся из отверстия в крыше загадочного каменного здания с высокими и необычайно узкими окнами; они немедленно уведомили Джона Брауна из Провиденса о необычном происшествии. Мистер Браун, руководитель тщательно отобранной группы, собиравшейся покончить с Карвеном, ответил, что вскоре будут приняты решительные меры. Он счел это необходимым, ибо понимал, что невозможно скрыть от семейства Феннеров давно готовящийся налет на ферму, и объяснил его тем, что, как стало известно, зловещий купец — шпион ньюпортских таможенников, к которым питали явную или тайную вражду все шкиперы, торговцы и фермеры в округе Провиденс. Неизвестно, поверили или нет подобной хитрости соседи Карвена, видевшие на его участке так много странных вещей, но во всяком случае, они без колебаний приписывали самые ужасные грехи человеку, поведение которого внушало тревогу своей необычностью. Мистер Браун поручилим наблюдать за фермой и сообщать ему обо всем, что там происходит.
4.
Опасение, что Карвен о чем-то подозревает и намеревается предпринять нечто особенное, — доказательством тому служил странный луч света, уходящий в небо, — наконец ускорило акцию, с великой тщательностью подготовленную почтенными жителями Провиденса. Как записано в дневнике Смита, в десять часов вечера в пятницу двенадцатого апреля 1771 года, в большом зале таверны Тарстона «Золотой лев» на Вейбоссет-Пойнт, напротив моста, собралось около сотни вооруженных моряков. Кроме командира отряда Джона Брауна, здесь присутствовало несколько влиятельных персон: доктор Бовен с набором хирургических инструментов; президент Меннинг, оставивший дома свой знаменитый парик (самый большой в колонии), на что все сразу обратили внимание; губернатор Хопкинс, закутанный в темный плащ, в сопровождении брата Эйзы, опытного морехода, которого он в последний момент посвятил в тайну с разрешения остальных; Джон Картер, Мэтьюсон и капитан Виппл, который и должен был руководить набегом на ферму. Некоторое время эти уважаемые в городе люди совещались отдельно в задней комнате, затем капитан Виппл вышел в зал, чтобы снова взять обет молчания с собравшихся моряков и датьим последние указания. Элеазар Смит находился с прочими руководителями заговора в задней комнате, ожидая прибытия Эзры Видена, которому поручили следить за Карвеном и сообщить, как только зловещий купец отправится на ферму.
Примерно в десять тридцать тишину нарушил шум, производимый экипажем Карвена на Большом Мосту, потом звуки донеслись уже с улицы за мостом. Тут и без сигнала Видена стало ясно: человек, обреченный всеми на смерть, отправился в последний в своей жизни путь для свершения мерзостного полуночного колдовства. Несколько мгновений спустя, когда едва слышный стук колес уже долетал с моста у Мадди-Док, появился Виден; заговорщики молча выстроились на улице перед таверной в боевом порядке, взвалив на плечи кремневые мушкеты, охотничьи ружья и гарпуны. Эзра и Смит присоединились к отряду во главе с Випплом, рядом с ними шли капитан Эйза Хопкинс, Джон Картер, президент Меннинг, капитан Мэтьюсон и доктор Бовен; к одиннадцати часам подошел Мозес Браун, который не присутствовал на предыдущем собрании, проходившем в той же таверне. Именитые горожане и сотня моряков, сосредоточенные, полные мрачной решимости, без промедления пустились в долгий путь, По мере приближения к цели их охватывало все большее волнение. Вот уже позади остался Мадди-Док; теперь они шагали по плавному подъему Броуд-стрит к дороге на Потуксет. Пройдя церковь Элдер Сноу, некоторые из моряков оглянулись, чтобы бросить прощальный взгляд на Провиденс, чьи улицы и дома раскинулись под морем по-весеннему рано выглянувших звезд. Лес черных силуэтов мансард и остроконечных крыш тянулся вверх; со стороны бухты, что к северу от моста, тихо веял соленый морской бриз. Отражаясь в водах реки, по небу плыла Вега; она поднималась над вершиной холма, где сплошную темную линию деревьев разрывала крыша недостроенного здания колледжа. У его подножия, вдоль узких, идущих вверх по склону дорог, дремал древний город, старый Провидено, во имя безопасности и процветания которого надо было стереть с лица земли гнездо чудовищных и богопротивных преступлений.
Через час с четвертью отряд, точно по плану, прибыл к Феннерам, которые сообщили последние новости о Карвене. Он приехал на свою ферму примерно тридцать минут назад, и вскоре в небо на несколько мгновений поднялся странный сноп света, хотя видимые им окна, как обычно и бывало в последнее время, оставались темными. Когда свидетели делились своими наблюдениями, над домом вновь поднялось ослепительное сияние, протянувшись к югу, и все убедились в том, что здесь действительно происходят страшные, противные законам природы чудеса. Капитан Виппл приказал отряду сформировать три группы: двадцать человек под началом Элеазара Смита направятся охранять место возможной высадки верных Карвену людей на случай, если к купцу прибудет подкрепление, и их призовут их на помощь лишь при крайних обстоятельствах; еще двадцать под командованием капитана Эйзы Хопкинса прокрадутся по речной долине за дом и разрушат топорами или взрывом пороха тяжелую низкую дверь орехового дерева на высоком крутом берегу; остальным надлежало окружить здание и все службы. Последнюю группу Виппл разделил: треть людей капитан Мэтьюсон поведет к таинственному каменному строению с узкими окнами; столько же последуют за Випплом внутрь дома, а оставшиеся замкнут кольцо вокруг фермы и дождутся сигнала.
Те, кто должны находиться на берегу реки, взорвут дверь по свистку и будут сторожить вход, чтобы захватить любое живое существо, которое попытается вырваться наружу. Услышав два свистка, они должны проникнуть вглубь подземелья, и либо сразиться там с врагами, либо присоединиться к остальным нападающим. Стоящие у каменного здания по тем же сигналам должны вначале взломать входную дверь, а затем спуститься по проходу внутрь строения и помочь своим товарищам в подземелье. Последний сигнал — три свистка — вызовет резервные силы, охраняющие подступ к ферме. Они тоже разделятся — одни войдут в подземные помещения через дом, другие проникнут в пещеры через каменное здание. Капитан Виппл не сомневался в существовании катакомб и составил план, исходя из этого. У него имелся боцманский свисток, издававший необычайно сильный и пронзительный звук, — сигналы наверняка услышит каждый. Они могут не дойти лишь до резервной группы у реки, и в случае необходимости придется кого-нибудь туда послать. Мозес Браун и Джон Картер отправились на берег вместе с Хопкинсом, а президент Меннинг должен был оставаться с капитаном Мэтьюсоном у каменного строения. Доктор Бовен и Эзра Виден входили в подразделение Виппла, которому надлежало начать штурм дома сразу, как только прибудет посланный от капитана Хопкинса и сообщит о готовности людей у реки. Тогда командир отряда подаст сигнал — один громкий свисток, и все группы одновременно начнут штурм с трех сторон. В начале второго они покинули Феннеров: одни направились к побережью, где ожидалась высадка противника, другие — в долину реки, к двери, ведущей в подземелье, а третьи, разделившись, двинулись к ферме Карвена.
Элеазар Смит, сопровождавший резервную береговую группу, пишет в своем дневнике, что прибыли они к месту назначения без всяких происшествий и долго ждали у крутого склона, спускавшегося к бухте; тишину нарушил неясный звук, напоминавший свисток, затем он услышал свирепое рычание, крики и взрыв, который кажется раздался там же. Позже одному из моряков показалось, что он различил отдаленные мушкетные и ружейные выстрелы, а некоторое время спустя, пишет Смит, он почувствовал, как все вокруг заходило ходуном и даже воздух содрогнулся от неких страшных громовых слов, произнесенных неведомым гигантским существом. Только перед самым рассветом до них добрался измученный посыльный с дико блуждающим взглядом; одежда его источала ужасающее зловоние. Он велел бесшумно расходиться по домам, никогда не упоминать о событиях нынешней ночи и вообще забыть о них и создании, называвшем себя Джозефом Карвеном. Вид этого человека убеждал лучше всяких слов. И хотя он был обычным матросом, имевшим множество друзей, в нем произошла какая-то непонятная перемена: что-то надломилось в душе, и с тех пор он всегда избегал людей. Встретив позже остальных заговорщиков, побывавших в самом гнезде неведомых ужасов, члены береговой группы увидели, что с ними случилось то же самое. Каждый из них, казалось, утратил частицу своего естества, увидев и услышав нечто невыносимое для людских ушей и глаз, и чудовищные воспоминания преследовали их до самой смерти. Они никогда ни о чем не рассказывали, ибо инстинкт самосохранения — самый примитивный из человеческих инстинктов — заставляет нас замереть перед лицом страшного и загадочного. Невыразимый ужас, поразивший единственного добравшегося до берега гонца, передался и им, навеки запечатавих уста. Они почти ничего не рассказывали об обстоятельствах набега, и дневник Элеазара Смита — единственное свидетельство ночного похода отряда, который в ту весеннюю звездную ночь вышел из таверны «Золотой лев».