Дион кивнул.
— Хорошо? — спросила она снова.
— Хорошо. — Он посмотрел на дорогу, на полынь и сагуаро,[5] мелькающие за окном. Все, что она сказала, звучит здорово, и, вне всяких сомнений, мама будет стремиться это сделать, она верит в это, но… эти слова ему немного знакомы. Он вдруг подумал, а не взяла ли она их из какого-нибудь фильма. Он ненавидел себя за такие мысли, но в прошлом мама не раз заводила подобные разговоры, с такой же убежденностью утверждала, что на этот раз все изменится и все такое прочее, но все говорилось только затем, чтобы сразу же, после очередной вечеринки, на которой она встречала нового мужика с подходящим содержимым в штанах, отказаться от благих намерений.
Он вспомнил Кливленд, вспомнил Альбукерк.[6]
Они молчали, пока снова не сделали остановку. Дион вышел из машины, потянулся, а затем наклонился к капоту автомобиля.
— Я не понимаю, почему мы поехали именно в Напу, — сказал он.
Мама поправила свой хольтер-топ и нахмурилась.
— Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что не понимаешь почему? Я получила там работу, вот почему.
— Но ты могла найти работу в любом другом месте.
— Ты что-то имеешь против Напы?
— Нет, но это… в общем, не знаю.
— Так все-таки что?
— Ну, мне кажется, у людей обычно бывают какие-то соображения, когда они куда-то переселяются. — Он посмотрел на нее и покраснел. — Я имею в виду, когда переезжают в какое-то определенное место, — добавил он поспешно. — Ну, к примеру, у них там родственники, или они выросли там, или просто любят эти места, или не хотят оставлять фирмы, где работают, или… ну, в общем, в таком духе. Но у нас-то вообще нет никаких оснований переезжать.
— Дион, — сухо проговорила она, — замолчи сейчас же и садись в машину.
Он усмехнулся:
— Замечательно. Замечательно.
Ночь они провели в мотеле номер шесть в Санта-Барбаре, сняв однокомнатный номер с двумя односпальными кроватями.
Дион лег рано, сразу же после ужина, и немедленно заснул. Ему снился коридор, длинный, темный коридор, в конце которого виднелась красная дверь. Он медленно пошел вперед, чувствуя, что пол под его ногами мягкий, вязкий и какой-то неустойчивый, но в то же время он отчетливо слышал стук своих каблуков о твердый каменный настил. Он продолжал двигаться, глядя прямо вперед, боясь посмотреть направо или налево. Когда он достиг двери, ему не хотелось ее открывать, но он все-таки открыл ее и сразу увидел лестницу, ведущую наверх.
Прямо по центру лестницы, сверху, спускался ручеек крови.
Он начал подниматься, глядя под ноги, пытаясь определить, откуда течет кровь. На лестничной площадке он повернулся и направился дальше вверх. Теперь струя стала гуще и бежала быстрее.