При каждом слове в уголках губ Егора росли и лопались розовые пузыри.
– Привет мне от дочки передал, сволочь…
– Егор Викторович! Кто это с вами сделал?
– А я тебя знаю, – прошептал прапорщик. – За Катей ухаживал… Сережа, кажется…
– Да, Сергей, – Тихонов наклонился, чтобы слышать каждое слово Фролова, который, вне всяких сомнений, умирал. – Опишите мне подонка!
– Здоровенный. Рука на перевязи болтается. Он пытал меня и я не выдержал, все рассказал…
– Про окислитель?
– Да. В ангаре его больше тонны. Хватит на весь город. Забрал у меня ракетницу… В бочках с красными надписями топливо… Возьми в коридоре, на антресолях, картонный ящик… Запомни: при попадании на кожу «ОА» действует в десять раз сильнее, чем серная кислота, но ядовитые пары образуются только при взрыве… Топлива…
– Где находится ангар, Егор Викторович?
Фролов поднял дрожащую руку.
– На столе. Я начертил ему схему, а он не взял… Сказал, что и так все запомнит. Смеялся, что оставляет мне взамен свой чертеж…
Егор сжал пальцами край своей сорочки и рванул его в сторону. Это движение стало для Фролова последним. Рука безвольно упала с подлокотника, голова свесилась на грудь, а из горла вырвалось подобие птичьего клекота.
Тихонов смотрел на то, что хотел показать ему перед смертью отец Кати. Обнаженную грудь Егора пересекали несколько шрамов, образовывавших три треугольника, упирающихся вершинами в маленький круг.
В спешке набирая номер Гончарова, Сергей думал про цветок, о котором рассказывала ждавшая его внизу Ольга.
Игоря на месте не оказалось. Пришлось рассказать о страшной участи Фролова дежурному. Перед тем, как выйти из квартиры, Тихонов отыскал на антресолях картонный ящик и сунул в карман завернутый в промасленную ветошь небольшой, но увесистый предмет.
40
– Надеюсь, что хоть сюда мы не опоздали, – горько усмехнулся Сергей, паркуя «Москвич» у дома Батраковой.
– Сама развалюха, по крайней мере, на месте, – пожала плечами Ольга. – Что само по себе достижение.
Она провела Сергея через заросший сорняками двор.
– Обещай, что будешь держать меня за руку.