— Это сотворил я? Я?
— Русалка меня не трогала, — хмыкнула в ответ.
— Я так разодрал тебе платье? Эль, я больше ничего с тобой не сделал? — на лице лорда был написан настоящий ужас.
— Сделал, — отрезала я. — Пойдём назад, в деревню. Я хочу есть и переодеться.
Вот так, пусть хоть два часа помучается. Потому что у меня сейчас болело всё тело. Вернусь, нужно будет хорошенько посмотреть, что со мной.
Обратно мы ползли, как остатки разбитой армии. У моего спутника, похоже, трещала голова, а у меня ныло и дёргало всё остальное. Подставленную для опоры руку я, фыркнув, проигнорировала.
И мы оба молчали…
Хаос встретил меня обиженным: «Мне без тебя не давали рыбы!»
Я откликнулась: «А меня побили!»
Лорд Тиурра, не заходя в дом, отправился искать старосту, чтобы рассказать тому, что русалки больше нет. Я с лордом не пошла, наоборот, уволокла две большие копчёные трески и заперлась с котом в комнате.
Когда стянула с плеч остатки платья, открылось зрелище, которое иначе чем «ужас неприводимый» было не назвать. То, что отражалось в мутном зеркале, пугало — по всей шее и груди шли ярко-красные пятна. Очевидно, завтра вся эта красота превратится в синяки. И придётся мне мотаться неделю по дорогам, чтобы не объяснять родным, почему шея и грудь у меня в засосах. Вот же стыд!
И в этот момент, когда я, стоя в одной исподней белой сорочке на двух лямочках-тесёмочках, таращилась на себя в зеркало, дверь распахнулась и появился лорд Тиурра. Как-то я забыла о его замечательной привычке открывать двери невзирая на крючки и щеколды.
— Эль, я должен попросить прощения. Я…
— Не входи без стука! — взвизгнула я.
Ну да, если уж решил извиниться, пусть делает это нормально, а не врывается в комнату, где переодевается и лопает треску девушка!
Он в ужасе уставился на пятнистую меня:
— Это сделал я?!
— Нет, русалка! Уйди уже!
Крючок со щеколдой встали на место сами собой.
Засыпая, я обняла Хаоса, зарылась носом в пушистый мех: