Эльфогеддон

— Он не стал говорить это тебе тогда, потому что боялся, что ты захочешь убить его, а он, пытаясь защищаться, потеряет контроль и убьёт нас всех в своей форме вампира-дикобраза.

— Какая забота, надо же! Если бы мы всё ещё были на колёсах, я бы забрала у Хьяго руль, повернула назад и убила бы его. Ублюдок. И молчал же, когда я называла ему своё имя! Что ещё он сказал?

— Сказал, что в живых оставили только двоих и забрали их в плен. На них хотели ставить опыты по контролю разума.

— Но потом союзные войска их освободили. Ригран и Вайш нар-Вейгу, мои родители. Вот тебе и учёный, хранитель знаний. А я его ещё защищала тогда, в подвале у изгоев. Надо же, у нас в руках был самый настоящий военный преступник. Не удивлюсь, если и те двое тоже были в чём-то таком замешаны. А такие все из себя возвышенные, высокопарные. А копнёшь чуть глубже — садисты и убийцы. Я очень надеюсь, что в составе этой Вуали, которую нам нужно найти, не только остроухие.

— Первый раз слышу, что ты так их называешь.

— Всё бывает в первый раз. Приятного аппетита, Дамиан.

Девушка поднялась и села со своей уже нагревшейся банкой консервов на камень в отдалении от костра, где начала лениво ковыряться в ней вилкой. Хьяго собирался подойти к ней, но ороконеру рыкнула на него, и тролль, пожав плечами, вернулся к костру. Фукс уже доел и настукивал ложкой по перевёрнутой жестяной банке несложный мотив. Дамиан прислушался к нему, пережёвывая слегка пересоленное по собственной вине мясо и с удивлением понял, что мелодия знакома ему.

— Ты тоже слушал «Безголового графа»?

— Ага, — кивнул гоблин, не останавливая ритм.

Дамиан проворно запихнул в глотку остатки еды и поставил перед зеленокожим ещё одну банку дном вверх. Хьяго тоже смекнул, что к чему, и через несколько секунд перед Фуксом уже была собрана практически полная барабанная установка. Взяв вторую ложку, гоблин проявил невиданное мастерство, создавая музыку с помощью жестянок.

— Я даже был на их концерте, когда они приезжали в Астарим, — сказал Дамиан с ностальгической улыбкой, — помню, как весь зал орал, когда они сыграли «Обряд», из своего второго альбома.

Гоблин подмигнул человеку и сменил ритм на чуть более быстрый, отстучав узнаваемую с первого раза сбивку. Хорс засиял, узнав мотив любимой песни, и начал петь, подыгрывая себе на воображаемой гитаре:

По ночной дороге

Шёл уставший гоблин.

Очень он спешил домой,

В тепло, уют, покой.

Но на перекрёстке

Орочьи подростки

Преградили путь во тьме,

И вдруг раздался смех!