— А я была маленькой, — продолжала Мелисса, — и не знала, как это исправить. Я не причиню тебе вреда, Десс. — Она почти умоляла ее.
— Но я ничего не знаю. — Десс посмотрела на Джессику, ища поддержки.
— Не надо, Мелисса, — сказала Джессика. — Она же не хочет. Нельзя так…
— Так что, просто дадим Рексу умереть? Или еще хуже? — Мелисса покачала головой и схватила Десс за плечо одетой в перчатку рукой, другой потянулась к ее горлу. — Извини уж.
— Ада, — выдохнула Десс, и слово словно вылилось из нее. — Не трогай меня.
— Мелисса! — воскликнула Джессика, но сама вжалась в угол еще сильнее, кутаясь в куртку: теперь ее ужасно пугало прикосновение телепатки. — Лучше поедем. Куда захочешь. Не будем ждать Джонатана. Только не надо…
Мелисса мотнула головой.
— Ты знаешь, где Рекс.
Нечто огромное дернулось внутри Десс, и ее конечности затряслись, как у марионетки.
— Ада, Ада…
А потом это случилось: холодная рука Мелиссы схватила ее за подбородок, и волна чужих чувств водопадом хлынула сквозь нее. Паника и тревога, выворачивающие наружу, парализующий страх того, что она потеряет его — ее Рекса, ее Красавчика — и снова останется одна, навсегда. Восемь лет изоляции прокатились по Десс, восемь лет одиночества перед лицом вторжения десяти тысяч разумов… Как Мелисса страдала перед тем, как наконец вычислила Рекса среди темного пространства полуночи, как она бежала босиком по улицам в своей ковбойской пижамке…
Внутри у Десс что-то обвалилось и посыпалось, барьеры прогнулись под весом разума Мелиссы: полуразвалившийся дом и пустой чердак, старые карты, которые показывали психические потоки Биксби. И наконец, Мадлен, ее морщинистое лицо, о котором было запрещено думать, вместе с горьким вкусом чая на языке, похожего на желудочный сок… Ее тело встряхнуло, как от электрического разряда.
Еще одна волна прокатилась по ее разуму от Мелиссы, но на этот раз пришли числа… благословенные ряды неизменных цифр, восемь по диагонали, будто точные координаты геостационарного спутника, приятные, как холодная губка, приложенная ко лбу во время жара. Они обернулись вокруг образа аварийной посадочной полосы, принеся с собой имя Энджи. Они заплясали, преображенные математикой минут и секунд, и плененный разум Десс забился в конвульсиях.
Десс задрожала, чувствуя, словно с нее, как одежду, сорвали все ее секреты вместе с волей. Наконец она выдавила из себя:
— Красавчик, — и сдалась, сбросив оставшиеся барьеры.
Спустя пару секунд математика исчезла…
Мелисса убрала руку с ее лица и откинулась на переднем сиденье, тяжело дыша.
Десс тоже глубоко вздохнула, изо всех сил стараясь сдержать рвоту. У нее болел живот, и, что еще хуже, ей казалось, что ее разум, как мусорную корзину, захламили всякой дрянью, забросали страхами и одиночеством Мелиссы, обломками ее загубленной жизни.