Он подбросил еще один камень и ухмыльнулся. Его карие глаза сверкнули фиолетовым светом в лучах черной луны.
— И это тоже. Вся эта ерунда, которая тебе угрожает, — в Флатландии. Как будто тебя впихивают в двумерное пространство. — Он на минуту повернулся к ней. — Я
— Бесполезным? — Джесс покачала головой. — Ты не бесполезный.
— Представь, что завтра эти типы подрулят к школе и утащат тебя, а я и пальцем не смогу пошевелить. Разве что буду ковылять за их машиной. — Он встал, опираясь больше на здоровую ногу, и в очередной раз бросил камешек, да с такой силой, что тот исчез далеко во мраке.
— Спасибо, что нарисовал такую жизненную картинку, — нахмурилась Джессика. — Поэтому в Флатландии ты никогда не берешь меня за руку?
— Что? — Джонатан посмотрел на свою ладонь, которую, сам того не замечая, потирал. — Мы все время держимся за руки.
Она покачала головой. Даже если Констанца из последователей темняков, она все же дала ей хороший совет. Может, именно сейчас, когда все и так валится, самый подходящий момент поговорить об этом.
— Только не в обычное время. Не в Флатландии.
Джонатан на секунду будто бы отупел и уставился на свою руку, словно ожидал от нее чистосердечного признания.
— Правда? — наконец выдавил из себя он.
— Правда.
Он снова сел, окончательно сбитый с толку.
— Ну вот, здрасьте. Еще один прокол в Флатландии.
Джесс застонала.
— Я не говорю, что у тебя не получается. Просто ты никогда этого не делаешь! Будто бы там
У него под курткой зашевелились мышцы: то ли одежда была ему мала, то ли что-то невидимое его стесняло.
— Извини, — проворчал он.
Джессика нахохлилась.
— Одиннадцатый раз.
Они какое-то время молчали, но Джонатан хотя бы перестал швыряться камнями. Перед ними луна медленно опускалась за горизонт, и осколки разбитого стекла на стоянке поблескивали. Тут Джессика вспомнила, что пора домой. После окончания тайного часа ей еще предстоит сразиться с сестрой, которая вот-вот заорет.