Между… кхм… астами.
— Смело, — кивнул я. — А ещё?
— Девка плавала в пруду,
Ей карась попал в… кхм…
Карася конечно жалко,
Но рыбалка — есть рыбалка.
— Предположу, что это что-то связанное с водной стихией?
— Криогенез, — кивнул отец. — Так что там, как?
Степан снова приосанился, схватился за булыжник. Я услышал мотив, проговариваемый, скорее, как некое заклинание.
А следом у меня возникли флешбеки не то из прошлой жизни, не то из жизни школьной и студенческой — действительно, вполне возможно, что однофамильцев в этом мире данная песня могла весьма раздражать.
— Хоп, мусорок, не шей мне срок. Машина «Циммера» иголочку сломала. Всех понятых, полублатных, да и тебя, бля, мусор, я в гробу видала!
Я уже был готов рассмеяться, но…
Внезапно в глазах побелело, меня шваркнуло о что-то тёмное, и я снова поймал весь спектр отвратных ощущений: тошнота, головокружение, судороги, онемение головы и шеи.
Только спустя пару секунд понял, что нахожусь внутри багажного отделения внедорожника. Но было и новое чувство — чувство полной беспомощности и потери навыка. Именно так я себя ощущал, когда на меня надели ошейник в японской подземной лаборатории. Клетка глушила навык, а ещё меня дико клонило в сон. Ноги подкосились, я ударился локтём и бедром о что-то твёрдое, поднял голову и с трудом привёл в порядок зрение.
— Твою ж мать! — я заколотил в дверь, увидев в окне довольные лица отца и Степана. — Вы совсем, что ли, сдурели?
Отец пару секунд возился с замком в двери, затем я наконец-то выпрыгнул из машины и вдохнул воздух полной грудью.
— А если бы я там помер? Если бы он промазал, и у меня нога куда-нибудь через стенку телепортировалась?
— Тут, сын мой, тебе следует поставить двойку по сенситивике. Либо — двойку твоим преподавателям из Верх-Исетска, — сказал отец, скорее для Степана — потому что о моих пробелах в знаниях он был уже давно осведомлён. — Навык телепортации так устроен, что невозможно причинить серьёзное увечья или создать угрозу для жизни прямо в момент телепортации. Всегда выбирается условно-безопасное место и положение тела. В кипящую лаву, на дно океана и так далее — телепортироваться или телепортировать живое существо крупнее бактерии невозможно.
— Четвёртый парадокс Столбовского. Это научная загадка, над которой бьётся ни один десяток учёных, — продолжил Степан. — Типа, где та грань, где телепортация может пройти с риском для жизни, и где этот риск для жизни после переноса возникает.
— Даже если так, я для вас кролик подопытный, что ли? — продолжал негодовать я. — Могли бы предупредить хотя бы.