Он глубоко поклонился.
– Люсы, мое обвинение несправедливо? Настоящий мастер должен знать, когда можно начинать опасную тренировку, а когда нельзя.
– Но Рин!.. – Когда он подошел еще ближе к младшей сестре, его глаза тут же распахнулись. – Стоп… сестрица, твоя рука!
Юноша буквально подлетел к ней, хватая за левую руку.
Все ленты на ее запястье уже окрасились в бордовый цвет. Мира замерла в изумлении.
Неужели во время падения жрица все же пострадала?
– Ты же ранена!
Однако Рин отпихнула от себя юношу.
– Приступайте к наказанию, дядюшка Гу, – спокойно ответила она.
– Нет! Рин, нельзя! Тебе сначала нужно!..
– Не лезь. – Она холодно посмотрела на соученика. – Я приму наказание мастера прямо сейчас в полном объеме.
– Ты уверена? – спросил ее подошедший старейшина Гу. В его руках была тяжелая на вид приплюснутая дубинка. Она вся была обшарпанная, старая, и на ней виднелись кровавые разводы, намекающие, насколько тяжелые увечья она приносила всем провинившимся.
– Приступайте к наказанию. – Девушка выпрямила спину и сжала подол своей одежды руками. Старейшина со вздохом вложил ей в рот белую ткань, которую она зажала между зубами.
Прицелившись, он ударил ее по спине в первый раз. Раздался громкий стук, но девушка лишь немного покачнулась, не издавая ни звука.
Далее удары начали следовать один за другим без остановки.
Ни обливи, ни вампир теперь не видели ее лица. Но по тому, как она сжималась при каждом шлепке, можно было понять, что это было очень больно.
Жрица все еще хранила молчание. Ни стонов, ни криков, ни даже прерывистых вздохов. Она крепко держала кусок ткани между зубами, не допуская даже мысли о том, чтобы показать, как это невыносимо.
После шести или семи ударов Миранна больше не могла смотреть на происходящее и закрыла глаза. Казалось, что она сейчас заплачет. Джек же продолжал наблюдать, и каждый удар заставлял его кулаки сжиматься с большей силой.
Еще на площадке он почувствовал запах ее крови. Но не смог подойти к Рин там, ведь ее быстро оттеснили, и жрица оказалась в отдалении от спутников.
Теперь же запах крови стал еще более насыщенным, поэтому вампиру приходилось с трудом сдерживать свою истинную сущность.