Граф непроизвольно прикоснулся к френчу, во внутреннем кармане которого жил портрет княжны.
— Подлетаем! — через некоторое время сообщил пилот. — От провала дует встречный ветер.
— Наверно, там давление выше, нежели в нашем мире, — откликнулся Роман Эдуардович. — Стало быть, и подъёмная сила от магического газа в баллоне будет сильнее.
Гондолу начало основательно трясти. Ветер, летевший теперь не спереди, а снизу, громко гудел за бортом.
Аппарат завис ровно над центром провала, затянутого маревом, клубы которого выносило вверх неровными лохмотьями.
— Капитан! Ныряем?
— Спаси и сохрани… Да! Штабс-капитан и профессор! Приготовьте фотокамеры.
Каким образом происходит управление судном, Виктор Сергеевич в точности не знал. Вряд ли газ выпускается из баллона. Скорее всего, пилот уменьшает приток Энергии, плетения слабнут, газ становится тяжелее, и аппарат опускается…
Во всяком случае, он пошёл вниз. Стенки провала поднялись на уровень иллюминаторов кабины, затем всё заволокла мгла.
Слышен был только рёв воздуха.
— Какая высота? — перекрикивая его спросил Воронин.
— Не могу знать, ваше благородие. Приборы сходят с ума. Я убрал тягу пропеллера. Надеюсь, мы остались в центре дыры, — пилот напрягал голосовые связки как мог. — Если ударимся носом или кормой о стену, катастрофы не будет, оболочка на оконечностях мягкая. Но коль баллон зацепится и прорвёт секцию, то газ из неё выйдет. Три секции — и недостаточно для удержания на лету, начнём выбрасывать груз.
— Не паникуйте, пока пора не пришла, — оборвал его капитан. — Продолжайте спускаться. И ждём.
Трудно было понять, движется ли воздушное судно или нет. Ускорения не чувствовалась. Только тряска, вой ветра и серая мгла за стеклом.
Дышалось легко, но температура в кабине ощутимо поднялась.
Вдруг желудок подступил к горлу. На какие-то секунды Тышкевич потерял ориентацию — где верх, а где низ. Он вцепился одной рукой за поручень сиденья, второй держал фотографическую камеру. Бинокль больно ударил по лицу, потом спокойно упал на грудь, удерживаемый ремешком.
За иллюминаторами начало светлеть.
— Господа, боюсь поспешить с выводами… Но, похоже, мы в Тартаре! — торжественно произнёс профессор. — Мы прошли точку нулевого тяготения!
Казалось, очевидная опасность путешествия в другой мир совершенно его не пугает. Все чувства вытеснены одним — жутким любопытством.
— Включай подъём, — распорядился Воронин.