Разрушь меня

Джеймс вяло протестует. Он слишком счастлив возвращению брата.

Сердце болезненно сжимается от какого-то полузабытого чувства. Печаль смешана с радостью, чего я не могу объяснить. На душе тепло и равнодушие.

Кнопками Адам вводит код на массивной стальной двери. Раздается мягкий щелчок, короткий писк, и он поворачивает ручку.

И я застываю при виде того, что внутри.

Глава 32

Перед нами настоящая гостиная, просторная и стильная. Толстый ковер, мягкие стулья, диван у стены. Зеленые, красные, оранжевые тона, и лампы мягко освещают комнату. У меня еще нигде не возникало такого сильного ощущения дома. Воспоминания о холодном, одиноком детстве не идут ни в какое сравнение. Мне стало так спокойно, что я испугалась.

— Нравится? — улыбается Адам, которого, без сомнения, позабавило выражение моего лица. Спохватившись, закрываю рот.

— Очень, — говорю я — про себя или вслух, не знаю.

— Это все Адам сделал, — гордо сообщает Джеймс, выпячивая грудь. — Для меня.

— Ничего я этого не делал, — возражает Адам со смехом. — Только прибрал тут немного.

— Ты здесь один живешь? — спрашиваю я Джеймса.

Он сует руки в карманы и кивает.

— Иногда Бенни со мной остается, но в основном один. Но я только рад.

Адам бросает сумки на диван, проводит рукой по волосам. Я смотрю, как двигаются мышцы на его спине, как он тихо выдыхает и расслабляется.

Спрашиваю Джеймса, уже зная ответ:

— Почему рад?

— Потому что у меня бывают гости. К другим детям никто не приходит.

— Здесь и другие дети есть? — спрашиваю я с едва скрываемым ужасом.

Джеймс часто кивает, и я боюсь, что его голова оторвется от тонкой шейки.

— Еще бы, вся улица! А своя комната только у одного меня. Это все мое, Адам принес. Но тут все должны делиться. У нас есть что-то вроде школы. Бенни приносит мне упаковки с едой. Адам разрешает играть с другими детьми, но сюда их приводить нельзя. — Джеймс пожимает плечами. — Ну и ладно.