Разрушь меня

— Если отпущу, обещай не кричать, — говорит мне кто-то и касается моего лица голыми руками. От неожиданности я роняю пистолет.

Уорнер затаскивает меня в относительно целое здание. Ударяет по выключателю. С тихим гулом загораются, мигая, лампы дневного света. На стенах скотчем приклеены картинки, к пробковым доскам приколоты алфавитные радуги. Маленькие парты. Мы в школьном классе.

Это сюда Джеймс ходит учиться?

Уорнер опустил руку. В его стеклянных зеленых глазах странная радость, при виде которой я застыла на месте.

— Боже, как я по тебе соскучился, — говорит он. — Ты же не думала, что я дам вам уйти?

— Ты застрелил Адама, — с трудом произношу я. Мысли вязнут в недоверии, я все время вижу его перед собой скорчившимся на красном от крови асфальте. Мне надо знать, жив ли он. Он должен быть жив.

Глаза Уорнера сверкнули.

— Кент мертв.

— Нет!

Он теснит меня в угол. Никогда еще я не была такой беззащитной и слабой. Семнадцать лет я желала лишиться проклятого дара, но сейчас отдала бы все, лишь бы вернуть его. Глаза Уорнера неожиданно потеплели. Постоянную смену его настроения не предугадаешь, к ней трудно привыкнуть.

— Джульетта. — Он касается моей руки так нежно, что я изумляюсь. — Ты заметила? Я невосприимчив к твоему дару. — Он внимательно смотрит мне в глаза. — Невероятно, правда? Ты заметила? — снова спрашивает он. — Когда пыталась бежать? Ты почувствовала?

Уорнер абсолютно ничего не пропускает. Уорнер подмечает каждую мелочь.

Конечно, он знает.

Но меня потрясла нежность в его голосе. Искренность, с которой он спрашивает. Уорнер словно одичалая собака, обезумевшая, озверевшая, жаждущая крови и одновременно похвалы и привязанности.

Любви.

— Мы же можем быть вместе! — продолжает Уорнер, не обращая внимания на мое молчание. Он притягивает меня к себе слишком близко. Я замерзаю в пятистах слоях страха, сокрушенная горем и недоверием.

Его рука тянется к моему лицу, губы приближаются к моим. Голова горит, готовая взорваться от нереальности происходящего. Я словно смотрю со стороны, выйдя из тела, неспособная вмешаться. Больше всего меня поражают нежные руки и искренний взгляд.

— Я хочу, чтобы ты выбрала меня, — говорит он. — Хочу, чтобы ты выбрала жизнь со мной. Хочу, чтобы ты этого захотела…

— Ты сумасшедший, — задыхаясь, отвечаю я.

— Ты ведь ничего не боишься, кроме своего дара. — Слова льются мягко, неторопливо, вкрадчиво. Я впервые замечаю, какой чарующий у него голос. — Признай, — продолжает Уорнер, — мы созданы друг для друга. Ты хочешь власти. Тебе нравится ощущение оружия в руке. Тебя тянет ко мне.