Зачем цветет лори

Но остановиться он уже не мог. Сдерживая свою дрожь, заставляя себя не торопиться, он разрезал ее одежду, оставляя девушку обнаженной. Раяна дрожала, кусала губы, чтобы не закричать. Ей, всю жизнь проходившей в черной закрытой одежде, скрывающей волосы и лицо, стоять вот так – обнаженной, со вздернутыми руками было ужасно унизительно. И аид знал это, знал и наказывал ее за непокорность.

Он обошел ее и остановился перед девушкой, рассматривая ее. Тяжелый взгляд скользил по ее телу, словно касаясь, почти осязаемо.

– Как тебя зовут? – снова спросил он.

Оникс вздрогнула.

– Чтоб ты сдох, аид, – с ненавистью сказала она.

В его глазах заворачивалось зеленое пламя. Он медленно улыбнулся, и Оникс стало плохо от этой улыбки, но она продолжала все с такой же ненавистью смотреть в его лицо.

Он подошел ближе, встал так, что ее грудь почти упиралась в его черный камзол. И положил ладонь на ее тело. Оникс дернулась. Ее кожа покрылась мурашками от прикосновения. Лавьер провел пальцем по ее груди, обрисовал ореол соска, коснулся тугого розового навершия, сжал его между пальцев, мечтая ощутить, почувствовать сквозь тонкую кожу черных перчаток. Он сходил с ума. Он понимал, что нужно остановиться, уйти, но не мог. Не мог оторваться от нее, не смотреть, не чувствовать ее запах, заставляющий его втягивать жадно воздух. Тело… Ее тело было прекрасно. Так безупречно красиво. Так беззащитно. Так близко. Так недоступно. Он трогал ее и сжимал зубы, чтобы не сдернуть перчатки, чтобы не прижаться губами. Сладкая мука… Только кого он мучает? Ее или себя? И еще это непонятное желание узнать ее имя. Зачем ему имя раяны? Имя той, что должна умереть? Почему ему так хочется узнать его? И почему так хочется услышать свое имя, срывающееся с ее губ?

– Назови меня по имени, – хрипло приказал он. Раяна смотрела, закусив губу. Так сильно, что на краешке показалась капля крови, и он чуть не застонал от желания слизать ее языком. – Назови меня по имени, – прорычал он.

Оникс упрямо молчала.

Ладонь в черной перчатке скользнула вниз и замерла возле ее лона. Девушка задергалась, пытаясь отстраниться, не позволить, спрятаться, но вторая рука мужчины крепко держала ее.

Она отвернулась, и его палец дотронулся до нее внизу и стал поглаживать, ласкать, тереться о какое-то странное место, и Оникс с изумлением почувствовала, как непонятная тягучая и сладкая боль рождается внизу ее живота, как тяжелеет грудь, а тело выгибается навстречу его руке. Зрачки аида расширились, почти полностью закрыв зелень радужки, и теперь казались совершенно черными. Он ласкал ее внизу, не спуская с девушки глаз, ловя ее дыхание, не отпуская ни на миг. Оникс всхлипнула, пытаясь освободиться и не понимая, что с ней происходит.

– Отпусти, не надо… – простонала она.

– Назови.

Он дышал тяжело, она чувствовала, что тело аида напряжено, словно струна.

– Ран Лавьер, – выдохнула она.

– Только… имя, – выдохнул он, почти касаясь ее губ. – Назови.

– Ран…

Что-то поменялось в его глазах. Он замер, облизнул пересохшие губы. Аида трясло. Желание стучало в голове, горело внутри его так сильно, что он больше не мог терпеть. Он обошел раяну, чтобы не видеть ее глаз, положил ладонь на ее ягодицы. А потом резко расстегнул свои штаны, освобождая член, который, казалось, сейчас разорвет прочную ткань. Зубами стянул перчатку правой руки и обхватил член рукой, а левую положил на спину девушки. Ран Лавьер чувствовал себя мерзко. Ран Лавьер никогда в жизни не делал так, и если бы кто-то сказал ему, что он будет удовлетворять себя сам, гладя узкую девичью спину и сходя с ума от возбуждения, он убил бы этого наглеца на месте. Даже без магии, просто задушил бы.

Но сейчас Лавьер делал именно это.

Оникс не понимала, что происходит, только сжималась, слыша странные звуки, хриплое дыхание за своей спиной.