— Этот посыльный должен убить принца Дайна? — спрашиваю я.
— Давай не будем выяснять.
Внизу, подо мной, насаживают на вертела причудливые засахаренные создания. Раскрашенные золотом яблоки лежат на банкетных столах в таких количествах, что с их помощью можно отправить в сладкий сон едва ли не половину Двора.
Вспоминаю испачканный золотом рот Кардана.
— А ты точно знаешь, что он будет идти этим путем?
— Да, — коротко отвечает он.
Ждем. Минуты складываются в часы, и я стараюсь не нервничать и по возможности двигаться, разминать мышцы. Это тоже часть моего обучения, тот аспект, который Призрак считает самым важным, за исключением разве что бесшумного передвижения. Не раз и не два я слышала от него, что умение ждать — главная составляющая вора и шпиона. Самое трудное, по его мнению, сохранять концентрацию и не отвлекаться на размышления о постороннем. Наверно, он прав. Здесь, наверху, наблюдая за текущими потоками слуг, я ловлю себя на том, что начинаю думать о коронации, об утонувшей девушке, о Кардане и Никасии, подъехавших к дому, когда мы с Софи убегали из Холлоу-Холла, о застывшей на губах Валериана предсмертной улыбке.
Поворачиваю мысли к настоящему. Вижу внизу странное существо с длинным безволосым хвостом, волочащимся за ним по земле.
Кто-то из кухонных рабочих? Пожалуй, нет — уж слишком грязная у него сумка, да и с ливреей, похоже, что-то не так. Слуги Балекина носят свои ливреи по-другому, а на здешнюю форму она и вовсе не похожа.
Поворачиваюсь к Призраку.
— Хорошо, — говорит он. — А теперь стреляй.
Достаю миниатюрный арбалет, и ладони моментально потеют. Я выросла на скотобойне. Я училась этому. Мое главное детское воспоминание — пролитая кровь. Сегодня на моем счету уже есть одно убийство. И тем не менее в какой-то момент появляется сомнение, начинаю думать, что не смогу.
«Ты — не убийца».
Делаю вдох, и стрела вылетает. Раненая рука вздрагивает от отдачи. Существо с хвостом падает, цепляя пирамиду золотых яблок, и те раскатываются по грязному полу.
Как учили, прижимаюсь к перекрестью балок и сливаюсь с ними. Внизу кричат, слуги оглядываются, высматривая стрелка.
Рядом со мной краем рта улыбается Призрак.
— Первый? — спрашивает он и, видя, что я смотрю на него непонимающе, поясняет: — Убивала раньше?
«Пусть смерть будет единственным твоим спутником».
Чувствуя, что в такой ситуации могу и не соврать убедительно, качаю головой.
— У смертных бывает по-разному: кого-то рвет, кто-то плачет. — Он определенно доволен, что со мной ничего такого не случилось. — Стыдиться тут нечему.