— Пожалуй, воспользуюсь ступеньками, — говорю я Валериану, изо всех сил стараясь не показать, как потрясли меня его слова. И с безразличным видом, словно все происходящее совершенно естественно, иду мимо него.
Секунду-другую он смотрит на меня растерянно, но быстро трансформирует растерянность в ярость и встает у меня на пути, не пропуская к выходу.
— Я приказал тебе. Почему ты не подчиняешься?
Смотрю ему в глаза и заставляю себя улыбнуться.
— Ты дважды имел преимущество передо мной и дважды не смог им воспользоваться. Попробуй еще раз — удачи.
— Ты — ничтожество! — кричит он в бешенстве, брызгая слюной. — Вы, смертные особи, только притворяетесь такими стойкими. На самом деле вся ваша жизнь — одна долгая игра в самообман. Если бы не ваша способность врать, вы бы все перерезали себе горло, чтобы положить конец страданиям.
Меня цепляет слово «особи», само его представление о нас как о чем-то совершенно ином, вроде муравьев, собак или оленей. Не знаю, прав он или нет, но мне это не нравится.
— Не могу сказать, что так уж страдаю сейчас. — Главное — не показать, что мне страшно.
Он презрительно кривит рот.
— Какое у вас может быть счастье? Совокупляться да рожать? Ты сошла бы с ума, если бы приняла правду о себе. Ты — пустое место. Тебя все равно что нет. Твоя единственная цель — наплодить как можно больше себе подобных и умереть бессмысленной и мучительной смертью.
Снова смотрю ему в глаза.
— И?
Валериан как будто застигнут врасплох, хотя злобная ухмылка так и осталась на его лице.
— Да. Да. Конечно. Я умру. А еще я большая лгунья. И что с того?
Он толкает меня. Прижимает к стене.
— Признай, что ты проиграла.
Пытаюсь вывернуться, но Валериан не дает — схватил за горло и сжимает пальцы, так что дышать все труднее.
— Я могу убить тебя прямо сейчас. И тебя все забудут, как если бы ты и не родилась.
Сомневаться в его намерениях не приходится, угроза вполне реальна.
Уже задыхаясь, достаю из кармашка нож и бью ему в бок. Прямо между ребрами. Будь лезвие подлиннее, оно проткнуло бы легкое.