– Бесполезно, – через четверть часа уговоров раздраженно констатировал Котелок. – По хорошему с этой трусихой разговаривать толку нет. Хватай и пихай силой.
– Ну-у…
Следующие несколько минут я носилась по лаборатории за метлой, а метла шарахалась от меня, попутно снося попадающиеся по пути подставки, держатели и колбы. Когда же трусливая беглянка наконец была поймана, несмотря на свое плачевное состояние, начала бойко выдираться. Откуда только силы взялись, спрашивается?
– Дорогая, это только для твоего блага! – пыхтя, сообщила я и пхнула ее в зелье.
Попыталась пхнуть, точнее! Ибо метелка, раскорячившись и всеми силами вцепившись прутьями в края и ручки котла, лезть в него напрочь отказывалась. А в ответ на мои попытки ее все-таки втолкнуть активно дрыгала древком и непрерывно верещала.
– Лезь в меня, дура! – не выдержав, заорал Котелок.
– Щ-Щ-Щ!
– Лезь, кому говорю!
– Щь!!!
– Да чо ж ты упрямая такая?! Ты ж метла, а не кусок мяса! Не сваришься! Ле-е-езь!
Внезапно послышался звук щелкнувшего дверного замка, и громкий, сердитый голос лорда Алистера произнес:
– Адептка Тиррель! В вашей лаборатории зарегистрировано превышение допустимого темномагического фона… – когда до ректора дошло, что он видит, мужчина запнулся и уже изумленно выдохнул: – Вы что, к Кахору, творите, Лиана?!
От осознания катастрофы сердце на миг испуганно сжалось, а потом застучало, как у зайца.
«Я пропала! – забилось панически в голове. – Это конец!»
– Я не причиняю никому вреда! – выпалила я.
– Но это темное зелье! – лорд Алистер мрачно вгляделся в булькающую жидкость. – Значит, вы не нейтральная ведьма?
Признаваться было страшно, а еще отчего-то стыдно, но я – что поделать – кивнула.
– Темная ведьма. С хорошим потенциалом. Весьма любопытно, – ректор разглядывал меня как-то очень уж внимательно, словно впервые увидел. – Так вот в чем причина вашей неуспеваемости, значит?
Я кивнула снова.
– Я-асно.