Ученик чернокнижника

– Да кто его знает. – Максим пожал плечами. – Он вообще довольно странный человек. Вроде бы и спокойный, но может вспыхнуть, расстроиться из-за какой-нибудь ерунды… А что, тебе не хочется к нему идти?

Некоторое время дед молчал. Он даже стал покусывать бороду, что с ним случалось редко, только в те моменты, когда нужно было принимать трудное решение. Он насупленно смотрел исподлобья и вообще выглядел в эти минуты на редкость мрачно.

– Да сам не знаю, – сказал наконец Сергей Федорович, но как-то виновато, словно оправдываясь. – Вроде бы и неудобно, человек приглашал, и хочется убедиться… И, с другой стороны, вроде и не хочется. Будто что-то отталкивает.

Он словно спрашивал у внука совета, но тот ничего не говорил. Волнение и нерешительность деда были Максиму совершенно непонятны. «Ну, не хочешь – не иди, – думал он. – Хотя что там может отталкивать? Подумаешь, какое дело! Поболтают старички, молодость вспомнят…»

– Ладно, пойдем! – решительно сказал дедушка. Вид у него был при этом как у разведчика, собравшегося на опасное задание во вражеский тыл.

Афанасий Семенович принял их весьма радушно. На этот раз он был менее церемонен, чем обычно и говорил явно проще. Видно было, что старик оценил уровень восприятия, психологию дедушки и старался подладиться под него. Обошелся он и без уже ставших привычными замечаний насчет чьей-нибудь тупости, а также без долгих рассуждений на научные темы. Сергея Федоровича сосед провел не в лабораторию и не в библиотеку (эти двери были прикрыты), а на кухню, где они долго сидели за чаем.

Максим не присутствовал при их беседе, но понял, что все прошло как нельзя лучше. Дедушка остался доволен. Вечером он сказал Максиму, что сосед оказался очень приятным собеседником, только слегка странноватым и что зря он так предвзято к нему отнесся. «Меня ввело в заблуждение нехорошее сходство», – оправдывался он, разводя руками. Максим облегченно вздохнул: теперь дед успокоится и не станет возражать против его увлечения. Нельзя сказать, чтобы мальчика это особенно волновало, но все равно было как-то неприятно. А теперь – совсем другое дело. «Еще бы маму переубедить», – думал он. Максим не любил конфликтов, и ему было бы гораздо комфортнее, если бы в семье сохранялось полное согласие.

А ночью дедушке стало плохо. Приезжала «Скорая», и его увезли в больницу. Было странно видеть, как его, такого большого и сильного, санитары несут на носилках по лестнице, а он лежит весь красный от боли и смущения. Сергей Федорович по праву гордился своим здоровьем: за всю жизнь он попадал в больницу всего один раз, по поводу аппендицита. И вдруг – на тебе! Ведь сердце за всю жизнь ни разу не болело, а тут вдруг такой сильнейший приступ. Бледная, расстроенная мама поехала с ним, а папа с Максимом не спали всю ночь, ожидая известий. К утру мама вернулась и сказала, что кризис миновал, но в больнице полежать придется немало.

Теперь забот у Максима прибавилось. Мама ежедневно ездила в больницу, поэтому ему приходилось самому готовить обед. Иногда он и сам ездил к дедушке. За время болезни тот очень осунулся и постарел. Если раньше ему никто не давал его семидесяти восьми лет, то теперь он выглядел лет на восемьдесят с лишним. Сергей Федорович явно стыдился своей нынешней беспомощности и строил планы на будущее. Он явно рассчитывал на то, что силы и здоровье к нему вернутся.

Афанасий Семенович, узнав о дедушкиной болезни, очень расстроился. Оказывается, они хотели встретиться еще и потолковать поподробнее. Он даже выразил желание навестить его в больнице, но туда, как выяснилось, пускали только близких родственников.

– Мне нужно было его предупредить, а я постеснялся, – сказал сосед, едва Максим сообщил ему о несчастье. – Решил, подумает еще человек невесть что.

– О чем предупредить? – не понял мальчик. – О болезни? Откуда же вы могли об этом знать?

– Видишь ли, – Афанасий Семенович выглядел слегка смущенно, – за свою жизнь я повидал немало больных людей и научился выделять некоторые признаки заболеваний, когда явных симптомов еще не проявилось. Но когда я пытался кого-нибудь предупредить о его скрытой болезни, человек, как правило, поднимал меня на смех или, того хуже, думал, что я просто хочу сказать ему гадость. Так что я с некоторого времени решил помалкивать.

– Дедушка упоминал, что вечером накануне болезни вся еда казалась ему какой-то не такой, с привкусом, – вспомнил Максим.

– Да, это еще один из признаков, – Афанасий Семенович кивнул. – Если бы он мне об этом сказал, то, наверное, я бы все-таки решился его предупредить. Или, в крайнем случае, дал бы ему какой-нибудь травяной настой. Тот самый аптекарь научил меня в них разбираться. А так… Твой дедушка и без того относился ко мне с некоторым недоверием, если не сказать предубеждением.

– Вы работали врачом? – неожиданно спросил Максим. Сосед удивил его новым своим талантом, и мальчик решил, что ситуация подходящая для того, чтобы узнать побольше о прошлом этого загадочного человека.

– Нет, что ты! – замахал руками Афанасий Семенович. – Просто я умею наблюдать и делать выводы. Видят почти все, но наблюдать умеют немногие. Понимаешь разницу?

– Понимаю. Вроде Шерлока Холмса, – закивал Максим. – Мне кажется, что и познания у вас столь же обширные.

– Ну, у меня было много времени для их приобретения, – польщенно и как-то загадочно улыбнулся Афанасий Семенович.

– Но ведь другие-то в вашем возрасте знают куда меньше!