Романов. Том 6

Сергей замедленно кивнул, показывая, что услышал. Я же молча продолжил пить кофе.

В двери столовой аккуратно постучались, и вошедший после разрешения отца Степан Витольдович объявил:

— Дмитрий Алексеевич, — сказал он, найдя меня взглядом, — к вам прибыл великий княжич Выборгский. Просит личной встречи, что ему передать?

Отец с братом взглянули на меня с вопросом в глазах. Тема, которую наверняка поднимет Соколов, была очевидна.

— Проводи его в покои младшего княжича. А ты, Дмитрий, послушай, что он предложит, прежде чем отказывать, — усмехнулся князь Романов. — Или, если у тебя есть иной вариант, не учитывающий личного риска, предложи его.

Я кивнул отцу и вышел из столовой.

Ивана Михайловича проводили в мою гостиную. Соколов не удосужился сесть, просто бездумно смотрел в окно и даже на звук открывшейся двери отреагировал не сразу.

— Доброе утро, Иван Михайлович, — поздоровался я, закрывая за собой дверь.

Повесив на помещение купол, я сделал его видимым, чтобы великий княжич понял, что можно говорить свободно.

Бледный второкурсник несколько секунд смотрел на меня, прежде чем решиться заговорить.

— Мне нужна твоя помощь, брат.

Глава 10

— Иван Михайлович, — негромко проговорил я, — прошу вас, сядьте.

Великий княжич Выборгский кивнул и медленно опустился в кресло. Я же прошел к бару и, вооружившись коньячным бокалом, налил в него водки до самого края.

Сам я не любитель выпить, но любой гость, который заявится в мои покои, должен видеть, что княжич Романов все тот же кутила, каким прославился в Казани. Так что ассортимент в моем баре был достаточно широк. Алкоголь со всего мира — и, само собой, все исключительно элитного качества, есть и коллекционные вина. Одна бутылка так и вовсе — единственная оставшаяся в мире. Подарок Юсупова.

Вручив Соколову бокал, я велел ему:

— Залпом.

И тот послушался. Иван Михайлович пил, как воду. Организм одаренного сильнее сопротивляется опьянению, но великого княжича все равно пробрало.

Сморщившись, Иван Михайлович отставил бокал, стараясь не дышать. Но бледность прошла, и он смог немного расслабиться.

— Прежде всего, Иван Михайлович, — заговорил я, отставив в сторону пустой бокал, — я, разумеется, рад, что вы настолько меня уважаете, что готовы назвать братом, однако впредь прошу этого не делать. Звучит так, будто вы намекаете на то, что мой отец изменил моей матушке с вашей. Не хочу быть неправильно понятым, но мы только что вернулись с поединка чести, где убили князя Андреева за куда меньшее оскорбление.