Мари с трудом продиралась сквозь опутавшую коридор вязкую путину воплей. Стараясь держаться ровно посерединке, она размеренно, не глядя по сторонам, шагала к винтовой лестнице. За спиной ее то и дело щелкал затвор фотоаппарата.
— И для новеньких место осталось, — сказал Джозеф.
— Si, señor. Места здесь еще много.
— Да уж, не хотелось бы быть следующим… в вашем списке кандидатов.
— Эх, señor, кому ж этого хочется.
— А как насчет того, чтобы купить у вас одного… из этих?
— Что вы, что вы, señor! Нет, señor!
— Ну, я заплачу вам пятьдесят песо.
— Да нет же, нет, señor! Нет!
На рынке с шатких лотков продавали оставшиеся после фиесты Смерти леденцовые черепа. Женщины-продавщицы, замотанные в черные rebozo, почти не разговаривали друг с другом, лишь изредка перекидывались словечками. Перед ними был разложен товар: сладкие скелетики, сахарные трупики и белые леденцовые черепушки. На каждом из черепов причудливыми буквами было выдавлено какое-нибудь имя: Кармен, или Рамон, или Тена, или Гуермо, или Роза. Стоило все дешево — праздник закончился. Джозеф заплатил песо и купил парочку черепов.
Мари стояла рядом с ним на узкой улочке и смотрела, как смуглолицая продавщица складывает в пакет леденцовые черепа.
— Только не это, — проговорила она.
— А почему бы и нет? — возразил Джозеф.
— После всего, что было там…
— В катакомбах?
Она кивнула.
— Но они же вкусные, — прищурился он.
— Не знаю… Вид у них довольно ядовитый.
— Только из-за того, что они сделаны в форме черепушек?
— Да нет. Просто они плохо проварены… К тому же ты не знаешь, кто их делал — может, у этих людей вообще дизентерия.