Я посмотрела в его теплые темные глаза. Такие наивные. Такие… человеческие. Марк когда-то казался мне непохожим на остальных, но сейчас я отчетливо видела,
— Я хочу рассказать, — повторила я, с внезапной грустью смотря, как тускло поблескивает в неярких лампах его испещренное царапинами обручальное кольцо, — только не стоит, наверное.
— Как скажешь, — Марк улыбнулся, выколачивая из трубки табак, — я хочу просто посидеть тут с тобой и на время забыть обо всем.
Он понял, что сказал, и стремительно покраснел. Кажется, мы с ним находились в абсурдно одинаковых ситуациях, хоть они и были совершенно разными.
— Я тоже, — тихо проговорила я, крутя в пальцах зажигалку, — хочу забыть обо всем.
За окном стало смеркаться, и я рефлекторно начала собираться. Марк удивленно приподнял брови, когда я выдала что-то типа: «Черт, уже темнеет — мне на работу пора», — но тут же, будто в подтверждение, запиликал телефон — Китти ворчливо интересовалась, собираюсь я сегодня «почтить группу своим присутствием или как всегда».
Подхватив рюкзак, я на минуту замерла, не зная, как попрощаться, и думая, что уходить мне совершенно не хочется. Послать бы сейчас весь этот «теневой» мир, да и остаться сидеть с ним до закрытия, а потом обосноваться в каком-нибудь баре, где, перебрав текилы, начать глупо заигрывать… Простые человеческие радости: волноваться, что о тебе подумают знакомые и кому ты звонила спьяну.
— Мне правда пора, — я вцепилась пальцами в «молнию» на куртке, оттягивая время, — хотя я бы хотела остаться…
Марк поднялся вслед за мной:
— Давай… давай просто встретимся еще раз. Когда ты свободна? — Лампы висели слишком низко, неровным пятном выхватывая только столик и скрывая часть лица. Мне показалось, что его глаза в темноте блеснули.
Я задумалась ровно на секунду. Потом быстро написала на салфетке номер, предупредила, что на работе иногда приходится отключать телефон, и убежала на смену, кусая губы, чтобы не улыбаться.
17
Смена прошла на удивление спокойно — туман вел себя тихо, и даже Представители не нападали, а только мелькали где-то на периферии смазанными сизыми фигурами. У отражения Петропавловской крепости, правда, пришлось туго: деревянный остов, как всегда мрачной громадой расползшийся по крохотному острову, привлекал к себе множество Представителей. Сегодня его заволокло таким густым туманом, что я едва видела сломанный шпиль. Помню, как-то я спросила Шефа, в чем причина такой аномалии, а он, грустно ухмыльнувшись, спросил, знаю ли я, сколько человек там умерло от чахотки и пыток. История о беременной самозванке Таракановой, встретившей в крепости свой конец, преследовала меня еще несколько недель…
Однако сегодня все шло как-то легче, и даже Представитель, выросший передо мной по дороге к крепости, остался смазанным пятном, так и не успев принять конкретную форму до того, как я полоснула по нему когтями.
Китти какое-то время болтала о всякой чепухе, пока мы обходили с ней отведенную территорию, — из-за особенностей работы организма вампиры легко учат другие языки, и она говорила уже практически свободно — и вдруг замолчала, остановившись посреди дороги.
— Так, — она уперла руки в бока. Сегодня на ней была какая-то невозможная черная блузка с жабо, и жест выглядел довольно забавно, если бы только я не знала ее достаточно хорошо, — или ты мне говоришь, что с тобой сегодня происходит, или я пойду к… не знаю к кому, но я придумаю.
— Не к кому тебе идти, — я обошла ее и продолжила патрулирование, — моим нянькам больше не до меня. Так что смирись.
— И не подумаю, — она нагнала меня и пошла рядом, — значит, сама тебя достану. Ты какая-то не такая. Давно тебя такой не видела.
— Я его тоже давно не видела, — ухмыльнулась я.
— Кого?! — Китти чуть не споткнулась.