— Молодец, — улыбнулся было Шеф, но улыбка его тут же погасла. — Сумерки. Именно в сумерки можно войти в него. И из него выйти. Дважды в день — на рассвете и на закате. Успеваешь?
— С трудом, — призналась я.
— Постарайся. Мне надо так много объяснить тебе. Лучше бы все же за это взялся Оскар, морда его желтоглазая…
Он встал из-за стола, прошел к шкафу и вытащил оттуда бутылку виски. Налил в приземистый бокал и сел, поставив бутылку рядом с собой. Пару минут задумчиво разглядывал этикетку, будто видел ее впервые, потом залпом осушил бокал и тут же налил еще. Видеть его таким подавленным было почти больно.
— Нижний Город прекрасен. Тебе покажется, что ты наконец-то нашла то, что искала всю жизнь. Нет места слаще и любимее, поверь. Этот, привычный тебе, Питер покажется скучным и блеклым отпечатком, а душа не будет знать покоя, пока ты снова не вернешься Вниз. Он притягивает нас, желая навсегда оставить у себя… — Он поболтал кубиками льда в бокале, снова проглотил виски, закинув на мгновение голову, и тут же налил еще. Плавные, размеренные движения, будто у нас тут дружеская вечеринка. Он был катастрофически спокоен, и от этого было еще хуже. — Есть только одна небольшая проблема: каждые сумерки ты должен возвращаться сюда, Наверх. Пропустишь хоть одни — и все, прощай.
Смотреть на него было трудно, образ счастливого сладкого мальчика рушился на глазах. Я впервые увидела его другим, и это различие почти резало глаза.
— Нижний Город опасен. Тебе может показаться, что я преувеличиваю, что просто пугаю новичка, чтобы он не лез на рожон. Это не так. Наша, твоя в частности, работа постоянно связана с Нижним Городом. И тебе постоянно придется перебарывать себя и возвращаться сюда. И чем больше ты устанешь, чем хуже тебе будет — тем лучше будет казаться там Внизу. Я… расскажу тебе кое-что. Надеюсь, ты поймешь, насколько все серьезно, раз уж я так разоткровенничался.
Он невесело ухмыльнулся и вновь налил виски.
— Я мало бываю на улицах, как, например, Оскар. Он постоянно где-то шатается, кого-то находит… Ты знаешь, он привел сюда пол-Института, а не только тебя или Жанну. Именно поэтому тут каждый второй любит его до беспамятства и готов жизнь отдать — почти все его ученики. Оборотни, в основном, конечно. И он уже привык, что его окружают знакомые лица. И вот представь себе такую странность: несколько десятков лет назад мне случилось прогуляться так же, как и ему, — в кои-то веки я отослал машину и решил подышать воздухом этого проклятого города…
Шеф сделал паузу, потянувшись за новой пачкой. Бутылка виски опустела уже наполовину, но он все еще был трезв.
— В общем, я, улица, весна. На домах висели такие огромные сосульки, знаешь, они каждый год нарастают, спасу нет…
Я кивнула, но он смотрел куда-то в сторону, не видя ничего вокруг.
— И вот иду я, дышу полной грудью… И вдруг меня кто-то толкает. Причем так, что я чуть не падаю с ног. А на моем месте лежит глыба этого чертова льда — огромная. Будь я человеком, меня бы точно убило. А за мой рукав все еще цепляются чьи-то пальцы…
Шеф замолчал. Я едва решалась смотреть на него.
— Она оказалась самым сильным эмпатом, какого я видел, а я видел их немало, поверь мне. Эту чертову сосульку она не видела — почувствовала. Причем не просто то, что она упадет, но еще и мою ложную смерть — потому и бросилась так. Кому же труп хочется иметь рядом! В общем, я не мог пропустить такой ценный экземпляр. Конечно, я привел ее сюда. Расписал все в лучшем виде… Так у меня появилась ученица. Она была очень одаренной — быстро училась, схватывала на лету. Мне хотелось дать ей как можно больше — ведь я столько всего знал! Впервые я почувствовал, что вся масса моих знаний может кому-то пригодиться. На каждый мой рассказ она реагировала так остро, так искренне, что я тут же начинал новый. Конечно, жемчужиной моих тайн был Нижний Город. Знала бы ты, с каким предвкушением ее восторга я повел ее туда! И я не ошибся — она едва могла найти слова от восхищения. Видя ее реакцию, я будто и сам смотрел на него новыми глазами, словно заново ощущая всю радость пребывания там. Мы пробыли там всю ночь, и, когда пришла пора возвращаться, она уверила меня, что сможет вернуться сама. Если бы она сказала, что усомнилась в своих силах хоть на мгновение, — я бы вытащил ее, это совсем не так сложно, а мне и вовсе пустяк!.. Но когда на оба города спустились сумерки, и границы между ними стерлись, Наверху я оказался один…
Он замолчал, смотря в сторону. По тому подчеркнутому спокойствию, по его замершей без движения фигуре я невольно понимала, насколько тяжело ему дается этот рассказ. Мне не верилось, что он мог пережить что-то подобное, он всегда был счастливым мальчиком! Успешный, веселый Шеф…
— А тут, видишь ли, есть небольшая сложность. За одни сумерки можно только один раз пересечь границу. Проще говоря, выйдя из города, я не мог за ней вернуться. Мне оставалось сидеть рядом со Столбом и ждать, когда здесь проявится рассвет и наступит день. И когда она там превратится в призрака, которого ты не в силах ни окликнуть, ни остановить…
Он замолчал, глядя в сторону. Тлел фильтр сигареты, бессознательно смятой в его пальцах.
— Теперь ты понимаешь, насколько все серьезно?
— Да, — сдавленно выдохнула я. От долгого молчания и напряжения горло свело, и голос прозвучал сипло.
ebooksa