Не те, что были раньше. Теперь я уже не винил себя за то, что начались «катастрофы», не твердил себе, что «это все из-за меня»…
Кто мертвый?
Я стою один посреди черноты и без конца повторяю этот вопрос.
Кто мертвый?
В ответ одно за другим появляются лица.
Кадзами. Тэсигавара. Мотидзуки. Ребята, с которыми я более-менее подружился с тех пор, как сюда переехал.
Маэдзима из секции кендо. Мидзуно-младший. Вакуй, сидящий в классе прямо передо мной. Акадзава. Сугиура. Накао. Огура… парни и девчонки, с которыми я не особо общался, но чьи имена уверенно ассоциировал с лицами.
И… еще Мей.
И другие ребята из класса 3-3 – много ребят. Который же из них – «лишний» / «мертвый» этого года?
Лица одно за другим всплывают из черноты в случайном порядке. Потом их контуры растекаются, лица преображаются во что-то отвратное, воняющее гнилью. Они становятся как стандартные «страшные лица», которые гримеры делают для всех фильмов ужасов. А потом –
Лицо, которое всегда появляется последним, – мое собственное, лицо Коити Сакакибары.
Мое собственное лицо, которое я вижу только в зеркале и на фотографиях. Его контуры тоже расплываются, и я вижу страшную рожу, самую страшную в целом мире…
…Я?
Это я?
Может, я и есть «мертвый», который проник в класс, не сознавая того, что «мертвый»? Не, нереально.
Вцепившись руками в собственное расплывшееся лицо, я испускаю тревожный стон… и просыпаюсь. И вот так – каждую ночь…
Я же не могу и правда оказаться «мертвым»?
Я пытался подобраться к этому вопросу со всех мыслимых сторон… вот как и сейчас.
«Мертвый» не осознает, что он (или она) «мертвый». Он существует благодаря искажению и изменению воспоминаний, которые внушают: «Я не мертв. Я жив и всегда был жив». А раз так…
Значит, может получиться, что я и есть