— Чак, ты, наверное, помнишь Дину.
Чак посмотрел на нее так, будто она была какой-нибудь жабой или другим низшим существом.
— Привет, малышка, — сказал он.
Малышка? Этот год обещает быть ужасным, решила Дина. Но в следующий миг Чак улыбнулся ей какой-то глуповатой, кривой улыбкой и словно стал совсем другим человеком. Она натянуто улыбнулась в ответ, не зная, чего еще от него ожидать.
По дороге домой неловкость стала еще больше. Дина сидела сзади и слушала разговор отца с Чаном.
Точнее, говорил ее отец, а Чак только ухмылялся. Один раз он сказал: — Здесь такая тоска. Лучше бы мне вернуться в Централ-Сити.
— Тебя туда не примут, — возразил мистер Мартинсон. — Мы с твоей мамой уже не раз говорили с ними, ты же знаешь. — В первый раз голос отца звучало раздраженно, если не сказать — сердито.
Дина надеялась узнать из разговора, почему все-таки Чака отчислили.
— Мне хотелось бы, чтобы ты уяснил себе… — начал было отец, но слова его потонули в визге тормозов и скрежете шин.
Раздался звук сильного удара — Дина вскрикнула.
Она услышала звон бьющегося стекла. Еще удар.
Загудел один автомобильный рожок, другой. Кто-то закричал.
Снова завизжали тормоза. Дина зажала уши руками.
Мистер Мартинсон, с искаженным от ужаса лицом, резко нажал на педаль.
Его темно-желтый "БМВ", едва не врезавшись в скопление машин, остановился всего в нескольких дюймах от корпуса затормозившего перед ним автомобиля.
Дина услышала, как позади сигналят и сворачивают с дороги другие машины.
— Выходите! — велел мистер Мартинсон. — Снаружи безопаснее.
Дина и Мак быстро вышли из машины и встали на поросшей травой обочине, подальше от места аварии. Высоко в небе мерцали россыпи звезд. Чак направился к толпе, собравшейся в начале пробки. Дина из любопытства последовала за ним.
— Эй, вернитесь! — крикнул отец. Чак, не обращая на него внимания, шел дальше. Дина в нерешительности взглянула на отца и все же пошла за братом.
Впереди Дина и Чак увидели красный "Плимут", врезавшийся в бетонный разделительный барьер, двигатель его дымился. Прямо у них на глазах дно машины стали лизать языки пламени, поднимаясь к дверцам.