26-я танковая дивизия, имевшая в своем составе не более полусотни танков БТ и Т-26. Несмотря на это, она упорно защищала свой участок фронта. Эти данные я получил от генерала Руссиянова во время утреннего сеанса связи.
Понимая что прорыв на участке соседей это вопрос времени, думал как помочь соседу. Неплохо было бы организовать рейд по немецким тылам, пощупать его вымя, но где это лучше сделать? За данными об обстановке в немецком тылу я снова обратился к Маркони. И он не подвел, сообщив что буквально несколько минут назад, после того как бронепоезда и наши две дальнобойные батареи сосредоточенным огнем подавили артиллерию немцев, противник начал переброску свежего артполка к месту своего наступления.
Глянув на карту, я с удовлетворением отметил, что дорога в одном месте делает петлю и проходит совсем недалеко от переднего края. Так что есть хорошие шансы подгадить немцам. Нашлось и удобное место для наводки моста. Собрав практически всю наличную бронетехнику, мы скрытно выдвинулись к месту переправы.
Мостоукладчик быстро кинул восемнадцатиметровый колейный мост, и буквально через полчаса наша группа, пустив вперед разведку и трофейную технику начала углубляться в немецкий тыл. Ближе к полудню мы приблизились к дороге, по которой в сторону Минска плотным потоком перли немцы. Сейчас, когда у нас появились трофейные бронетранспортеры, мы могли бы сойти за немецкую колонну, но с очень большой натяжкой, а потому рисковать что-то не очень хотелось. Будем ждать, когда появится нужная нам колонна нашего врага. Хотя мы и имели подавляющее превосходство в технике, но все же сил противника было слишком много что бы кидаться на все что движется. Если выпадет возможность безнаказанно пощипать фрицев, то грех от нее отказываться, но нам сейчас нужен именно артполк — он наша приоритетная цель. Маркони со своей бесценной аппаратурой и опытом остался на той стороне. Им я не стал рисковать, так вот, он регулярно подтверждал что колонна артиллерийского полка неуклонно приближается к месту нашей засады.
И мы дождались, как в народе говорят: не всегда сила там, где умение, бывает и там где терпение. За то время, что мы просидели в импровизированной засаде, бойцы немного отдохнули и кое кто даже перекусил трофейным сухпаем. Воспользовавшись паузой, разведка, почти все снайперские экипажи с пулеметчиками и саперы пересекли дорогу. Во-первых, то, что творится по ту сторону неизвестно, а во-вторых, кому-то надо встречать огнем немецких солдат? По данным Маркони, с той стороны регулярно выходит в эфир три передатчика, заодно и установим кто там обосновался. Не смотря на это, уходить дальше пока не стали, только отогнали грузовики и прочую легко уязвимую технику подальше в лес.
Уже около девяти вечера появилась долгожданная колонна, полугусеничные тягачи тянули пушки, судя по всему легкие и тяжелые гаубицы общим числом 36 единиц. Забавно выглядели бронированные машины со смешанным колесно-гусеничнным ходом, но больше всего меня в этой артиллерийской колонне привлекло другое. Можете над мной смеяться, но это были машины с полевыми кухнями. Я теперь командир пусть и не очень большого, но отряда, а значит должен заботится и о таких насущных вещах, как питание своих подчиненных, что вылилось в короткий спич:
— —Орлы! Слушай боевую задачу, сейчас мы знатно ощиплем наглых оккупантов, НО! Не дай бог вам повредить или уничтожить полевые кухни, тех вредителей, кто это сделает, я лично расстреляю перед строем, как врагов народа, за подрыв боевой мощи нашего отряда. Жрать небось все хотите и не в сухомятку, а нормально — первое, второе и компот! Всем все ясно?
После нескольких показательных моментов, над мародерами и дезертирами, бойцы стали меня побаиваться, и это сейчас ясно читалось в их взглядах, да и перешептываться они стали. Даже мои ребята стали поглядывать на меня с опаской. Сейчас я, вроде как и в несколько шутливом тоне озвучил свой приказ, но после некоторых событий, о которых я уже упомянул, народ опасался, что в случае чего я свои угрозы вполне смогу осуществить.
Около сотни единиц разнообразной техники, тридцать шесть полевых гаубиц, учитывая то, что в грузовиках скорее всего везли боекомплект и запас топлива к ним, то приближаться вплотную к колоне я запретил. Держась на расстоянии пары сотен метров от колонны, мои танки открыли ураганный огонь из всех своих орудий и пулеметов. Сам я от стрельбы воздержался экономя боекомплект для более опасных и весомых целей, использовал спаренный пулемет — для грузовиков и его вполне хватит.
Мои предосторожности полностью оправдались, когда в середине колонны рванул один из грузовиков со снарядами. Шедшие впереди него и сразу за ним машины взрывной волной сбросило с насыпи. На самой дороге разверзся небольшой филиал ада, машины горели и взрывались, уцелевшие немцы стали в панике разбегаться. Сопровождавшее нас пехотное прикрытие стало с энтузиазмом их отстреливать с нашей стороны, а снайпера и пулеметчики с другой. Несмотря на полную внезапность нападения, образовалось несколько очагов организованного сопротивления, которые были быстро подавлены именно снайперскими экипажами.
Пара машин с полевыми кухнями к счастью уцелели, огонь и взрывы до них не добрались. Водитель одной из них, открыв дверь бросился удирать в сторону от нас, но далеко не убежал получив в спину пулю, от какого то бойца. На весь разгром нам понадобилось не больше пяти минут, внезапность, полное огневое превосходство и то, что противник был в походной колонне сыграли свою роль. Впрочем и нам самим стоило поторопится и не задерживаться здесь, а потому быстро осмотрев тягачи, пара десятков целых на вид машин, из которых половину тянули на буксире. Думал, что все предусмотрел… ан нет… Конкретный вывод на будущее — брать в рейд запасных водителей, желательно прошедших практику на трофейной технике! А сейчас много чего приходилось минировать, в том числе и уцелевшие орудия. Пехота не отказала себе в удовольствии потрофеить, заодно похватав лежавшие на виду винтовки, пулеметы и патроны к ним. Поскольку я понимал, что полностью предотвратить этот порыв невозможно, то решил его возглавить и перед рейдом дал четкие указания что собирать в первую очередь.
После этого мы начали отход по всем правилам воинской науки. Перед этим не отказал себе в удовольствии и лично посадил за руль машин с полевыми кухнями водителей, а сам задумался, что при таких темпах мне скоро на трофеи сажать будет некого, надо срочно искать какой-то вариант. Тянувшие полевые кухни Опель-Блицы имели большую грузоподъемность, к тому же при осмотре мы обнаружили в них, как я и подозревал продукты. Теперь на ближайшее время продовольственный вопрос в отряде снимался с повестки дня. Кроме этого было захвачено много пленных, из которых оперативно были выявлены все кто мог управлять техникой. Только за счет этого мы смогли забрать с собой много тягачей и машин.
Обратный путь мы прошли даже быстрее. Тут не последнюю роль сыграло то, что когда шли в рейд, на всех поворотах и прочих местах я оставлял посты со связью, которые следили за обстановкой и докладывали ее специально назначенному командиру.
Предусмотрел вроде все, но на душе было тревожно. Как назло, несмотря на почти наступившие сумерки, видимость, была неплохой — километра на полтора, сейчас колонну прикрывал редкий лес, но каждый из бойцов и командиров понимал отлично — для авиаразведчика это фиговый листик, один взгляд и все — писец котятам. И потому все лихорадочно торопились, а когда над дорогой низко просквозил на бреющем немецкий самолет — желтое брюхо, черные кресты, совсем засуетились, как только он скрылся. И хоть до места переправы осталось полтора километра проехать — пара минут всего, все равно сидели на измене. Казалось бы, много ли успеешь за такое время? А сердце бешенно колотится где-то между ушей…
Уже когда колонна полностью втянулась в лес, из которого мы ушли в рейд, сквозь листву на фоне почти ночного неба я увидел черный силуэт самолета, вроде двухмоторного, но плохо видно было, темно все-таки. Когда спрыгнул с брони трофейной командирской машины, то еле устоял на ногах. Плюнул на все ненадолго и пошел на полусогнутых к ИСу, в котором было необходимое для меня лекарство.
Подойдя к своему танку я достал бутылку трофейного французского коньяка и сделал несколько хороших глотков, когда появившийся дед Павел схватил меня в буквальном смысле за грудки.
— —Ты что творишь сученок⁈ Совсем с катушек слетел?
— —Отпусти! Ты что охренел пень старый?
— —Это ты охренел! Ты ничего другого не мог сделать, только живьем на кол сажать?
— —Каждому, да воздастся за грехи его! Вы сами видели, что эта нелюдь сделала. Такие, как они понимают только язык силы. Вы ведь сами знаете, что они будут у нас творить. Помните 60–70 годы?
ebooksa