— Деревья подрубим с южной стороны, там менее густой лес. Выжившие гоблины хлынут в проем, я ударю огнем, добиваем стрелами, лишь потом переходим к рукопашному бою. На закате…
И вот тут я вмешалась:
— Динар, — так как я подошла со спины, сразу заметила, как эта самая спина словно ровнее стала.
Даллариец медленно повернулся и с высоты своего роста рявкнул:
— Что?!
Мне даже как-то не по себе стало, и все же разговор пришлось продолжить:
— Я… я возвращаюсь с Аршханом в стан Лесного клана и…
— Свободна! — Он отвернулся от меня и продолжил: — За ночь доберемся до крепости Танноре.
А я продолжала стоять позади него и, откровенно говоря, почему-то чувствовала себя виноватой.
— Динар, — даже не знала, что у меня может быть такой жалобный голос.
Рыжий стремительно развернулся, и все стражники испуганно отступили. Динар трансформировался мгновенно. И через это самое молниеносное мгновение передо мной возник ракард, с черно-красными волосами.
— Что, Кат? — прорычал орк. — Что еще тебя не устраивает? Хочешь свалить со своим орком к папочке? Проваливай! Я еду в Оитлон, и за своих людей можешь не беспокоиться — они будут там же в целости и сохранности! Про Илери тоже забудь — я разберусь! Хочешь, чтобы я женился на Лориане? Без проблем! По возвращении объявим о нашей помолвке! Все, теперь я не ломаю твою жизнь?! Проваливай к своему смазливому орку, сливайся с ним хоть в магии, хоть просто из чувства любви к прекрасному! Свободна! Наслаждайся!
Я испуганно смотрела на него и не могла понять, откуда столько злости.
— Динар…
— Все, Катриона, исчезни! — прорычал он.
— Но… я все равно вернусь в Оитлон…
— А зачем? — Серые глаза сузились, челюсти сжаты. — Я сообщу о гибели Катрионы Ринавиэль Уитриманы.
У меня от удивления какой-то хрип вырвался из горла.
— Ты же этого хотела, Катриона! Свободы от бремени власти, от государства и от ответственности! Забирай! Считай это моим прощальным подарком или предсвадебным, тут уж как пожелаешь! Я сообщу о твоей гибели, и можешь выходить замуж за своего идеального сверхблагородного ракарда сколько душе угодно! И ни кесарь, ни духи преисподней уже не смогут обвинить Оитлон в измене! Довольна?
Я молчала, у меня слов вообще не было, и Динар перестал орать. И трансформация обратилась — теперь это снова был просто правитель Далларии, какой-то уставший и поникший.