Я сжала цветы руками, ощущая, как впиваются в кожу шипы… Боль в ладонях — и вслед за ней резкая боль в шее!
Думай, Катриона, думай! Что было дальше? А дальше был шенге! Я вспомнила крик кесаря: «Джашг!»
И мозаика сложилась!
— Вы ранее не обладали силой жизни, — глухим, каким-то совсем не свойственным мне голосом произнесла я. — Теперь обладаете!
Одернула руки и тут же сжала в кулаки. Да, истина очевидна. Меня отравил кесарь! Чтобы обрести новую грань и так весьма могучей силы!
— Что ж, я восхищаюсь вашей целеустремленностью, мой император!
Вот и все, что я смогла произнести. Неозвученными остались мысли относительно его поступка… Зато теперь мне все было понятно.
Пункт первый. Захотел новую силу — а кто ж ее не хочет? Все хотят! Чем кесарь хуже? Он даже лучше, в смысле — целеустремленнее, что и доказал пунктом номер два.
Пункт второй. Отравил собственную женушку — а что, жена попалась не высшего сорта, да с приданым в виде папочки-орка, который ее в обиду не дает. Вот, всем теща жизнь отравляет, а императору почему-то не теща, а шенге. Непорядок. И решил умненький кесарь даже этот негатив обратить в позитив. И придумал он третий пункт.
Пункт третий. Притащил умирающую женушку к вождю лесных орков! А тот не смог оставить дочь, пусть и не родную, на погибель и оживил. А шенге может, он у меня такой, он все может. И кесарь тоже хоть куда — он у папочки то ли силы чуть позаимствовал, то ли просто знания получил…
— Нежная моя, ты ошибаешься, — очень ласково произнес кесарь.
И я взорвалась. Яростью, гневом, злостью. Стремительно развернулась к тому, кого боялась больше собственной смерти, но еще больше я боялась смерти дорогих мне людей, орков… и одного даже орка недоделанного, и я задала единственный вопрос:
— Тот яд изготовили вы, не так ли?!
Кесарь молчал. Смотрел на меня, глаза его сверкали, и молчал!
— Ну же, — я и не подозревала себя в столь невероятной смелости, — только «да» или «нет». Я не прошу о многом, всего одно слово! Этот яд вы изготовили?
Последовал тихий ответ:
— Да.
— Вот, — я грустно улыбнулась, — мой дед, теперь я. Однако я должна быть благодарна уже за одно то, что осталась жива. Спасибо. Это действительно ценный подарок, хоть его мотивы мне и не понятны.
Я развернулась и вышла из ванной. По пути взяла один из сложенных платков и, сев за столик, начала аккуратно вытирать израненные ладони. Мне бы сюда орчонка Раха, уж он с такой мелочью замечательно справлялся… И вдруг на руку что-то упало… и снова… Слезы заструились по щекам как-то совершенно без моего участия, но и остановить их я почему-то не могла…
А потом отпустило. Злость ушла, обида также. Да и на кого обижаться? На кесаря? Это смешно! Да, теперь я знаю, кто убил моего деда, и что с того?! Не останови я Илери, император стал бы и убийцей моего отца. Он и меня убьет, при первой на то необходимости либо по собственной прихоти, и я прекрасно осведомлена об этом! Так к чему слезы? Плакать бесполезно, Катриона, просить о пощаде тоже, кесарь жалости не ведает. Но и вариант смирения с собственной участью явно не для меня! Он целеустремленный, я тоже. У него есть цель, а я реализую собственную.