Но принцу хватило и услышанного, чтобы испытать искреннее потрясение. Он остановился, удивленно взглянул на меня и переспросил:
– Наследной?
Потянув его вперед, так как Эдогару тоже пришлось остановиться, а у меня времени как бы не особо много было, я поинтересовалась:
– Что вас удивляет?
– Вы – женщина! – предельно честно ответил Адрас.
«Да какая из меня женщина?» – устало подумала я. Но ответила все так же благожелательно и сохраняя на лице улыбку:
– В моем мире женщине дозволяется править единолично. – И спустя три шага добавила: – Сейчас, когда, следуя за своим супругом и повелителем, я покинула Рассветный мир, власть в империи сосредоточена в руках моей младшей сестры.
Звучало-то как. Красиво звучало… практически правильно, если не учитывать несколько столь малозначительных фактов, как мое искреннее нежелание становиться супругой нашего Великого Бессмертного и Безжалостного и тем более покидать мой мир… На миг, всего на один краткий миг представила себе храм Матери Прародительницы, Динара, держащего меня за руку в момент, когда я произношу клятвы, и платье – ярко-красное, в цвет подаренного им кольца… да, я надела бы красное и распустила волосы на нашу свадьбу и была бы самой счастливой, самой влюбленной невестой в мире… во всех мирах.
– Вы сожалеете, – неожиданно произнес Адрас, вырывая меня из нахлынувших грез.
Я заставила себя улыбнуться и практически не солгала, сказав:
– Мне не хватает родителей, сестры… друзей. – Улыбнулась лучезарнее и добавила: – А также министров и секретарей, уже в совершенстве знакомых с моим темпом работы и порядком действий.
И я постаралась не думать, просто не думать о том, как же сильно я хочу вернуться домой. Насколько сильно… Как же безумно я хочу туда, где все родное, все мое, все знакомо и привычно, все…
А в следующий миг со всей убежденностью решила, что подзадержусь. Сильно подзадержусь!
Мы миновали шесть рядов местных деревьев, хвойных, подстриженных так, что напоминали формой пламя свечи, и вышли к хозяйственным постройкам.
То, что я увидела далее, описать было сложно…
Я бывала на фермах много раз, на частных, объединенных общим хозяйством гильдии, на королевских… Но мне никогда не приходилось видеть ферм, где разводили… людей! Гоблин раздери – людей!
Стоя на вершине небольшого холма, я с ужасом переводила взгляд с одного загона, где бегали дети от года и до пяти, на другой – от пяти и до восьми, на третий… от восьми и до одиннадцати, не более! Совершенно голые, грязные… как поросята… и даже еду им, кажется, насыпали в корыта… Нет, не кажется – насыпали!
– Они… они хотя бы знают своих… матерей? – с трудом проговорила я.
– В основном да. – Адрас, и я была ему безумно благодарна за это, тоже явно не одобрял увиденного.
Эдогар же отнесся совершенно спокойно, продемонстрировав, что для него происходящее не является чем-то из ряда вон выходящим.