Кесарь улыбался самым коварным образом, явно получая огромное удовольствие от происходящего.
Удовольствие длилось секунд пятнадцать, но затем взгляд пресветлого медленно потемнел, глаза сузились, улыбка превратилась в ужасающе-ласковую, и император произнес пугающим тоном:
– Моя нежная девочка влезла куда не следует?
Говоря откровенно, в прежние времена я испугалась бы до дрожи вот этой его улыбки, после которой обычно сгорали айсиры, разрушались княжества и умирали даже не десятки – сотни людей. Но, гоблин раздери, мы не в Оитлоне, время панического ужаса для меня прошло. И потому я бесстрашно переспросила:
– Куда не следует?! – И, вскинув подбородок, возмущенно выговорила: – Мой кесарь, я полагаю, нам следует с самого начала расставить приоритеты. И начнем мы с того, что это на весь год МОЯ ИМПЕРИЯ!
По лицу Великого Араэдена прочесть что-либо было совершенно невозможно, но мне очень не понравился блеск, появившийся в его глазах. Впрочем, такая мелочь никак не могла отвлечь меня от набирающего обороты разбирательства.
– Напомню, изначально мы говорили о моем положении управляющего, что меня вполне устроило бы. Но вы самым возмутительным образом пожелали протащить в этот мир не только воспитанный по вашему образу и подобию ценный кадр, но и еще бредовую идею о сохранении нашего бредового брака!
Убийственно-ласковая улыбка кесаря померкла.
Я же возмущенно продолжила:
– Пусть так. В храме Матери Прародительницы я дала слово исполнить свой долг, и я его исполняю, продолжая и далее изображать вашу гоблинскую жену! Нет, я не жалуюсь, в конце концов, в храме меня за язык никто не тянул… Опустим тот факт, что у меня просто не было выбора! В любом случае слово я дала и поэтому не возражала, даже когда вы заявили о продолжении существования нашего брака и в Эрадарасе. В итоге это даже облегчает мою задачу. Но, мой кесарь, если уж вы представили меня всей империи как свою пресветлую супругу, то потрудитесь следовать вами же избранной тактике и ведите себя со мной соответственно моему статусу пресветлой императрицы!
Глубокий вдох – и переход к требованиям:
– Я требую отдельную спальню! Требую нормальные условия для нормальной деятельности по восстановлению вашей империи! Требую, чтобы в следующее мое посещение столицы или любого прочего населенного пункта передо мной не бежал отряд ваших гоблинских светлых, стремительно убирая все, что может «оскорбить взгляд пресветлой императрицы»! И никаких «влезла, куда не следует»! Повторюсь, это моя империя сроком ровно на год, и я буду вникать во все, что посчитаю нужным, от борделей до традиций супружеского бытия элларов!
И на этом я выдохлась, но была готова дать отпор при малейшей попытке возражения. При любой попытке возражения! Потому что была права абсолютно и полностью!
Кесарь выслушал меня молча, перевел взгляд на бокал с вином, покрутил его в пальцах, отрешенно наблюдая за игрой света на рубиновой жидкости, затем вновь посмотрел на меня и ледяным тоном произнес:
– Нет.
Я пошатнулась прямо на том стуле, где продолжала стоять. Просто «нет»? Одно проклятое категоричное «нет»?!
– Да вы издеваетесь! – сорвалась я на крик.
Слегка поморщившись, император поступил странным образом – щелчок пальцами, и перед ним появилось нечто, с моей позиции напоминающее дымчатый полукруг, посмотрев в который кесарь произнес неожиданное:
– Тэхарс.
И я застыла.