Охрана сообщила мне о подлете высокородного. Я просила их об этом, сказав, что хочу сделать сюрприз. Ага, знали бы они. Зайдя проверить, как дела у малышки, осталась довольна. Постель была сбита, посередине комнаты валялся ботинок, в котором эта малышка решила сделать туалет, судя по запаху. Да и в гардеробной она порезвилась.
– Ненавидишь мужчин? – спросила ее, когда она подошла ко мне и доверчиво ткнулась носом в протянутую ладонь. Как чувствовала, что ругать не буду. – Я тоже. Пойдем, я тебе украшение прикупила.
Подхватив собачку, отнесла ее к себе и надела на шею ошейник, усыпанный бриллиантами. На моей шее сверкало такое же украшение. Волосы я тоже зачесала назад, начесав их на макушке. Теперь у нас у обеих были хохолки. Платье я надела светлое, под цвет окраса тела собаки. Намек был более чем прозрачен. Как говорится, найдите десять отличий.
Когда высокородный узрел наш встречающий дуэт, он сбился с шага, а потом медленно приблизился.
– Милая, познакомься, это наш хозяин, – обратилась я к собачке.
– Милая? – вопросительно посмотрел он на меня.
– В этом доме есть лишь одна милая, и это – она! – взорвалась я и всучила ему в руки собаку. Та обиделась и цапнула его.
Дейгасс вспыхнул. Он прекрасно понял, что я хотела ему показать. Собака полетела в одну сторону, мой ошейник – в другую, вот не знала, что он с такой легкостью украшения рвет, я же – в третью.
– Мила…
О, уже не «милая». Прогресс! Назови он меня «милой», я бы в него не хуже собаки зубами вцепилась. Во всем этом был только один большой минус – он вжал меня в стену, от его близости меня накрыло такой волной неприятия, что замутило.
– Не трогай меня! – сквозь стиснутые зубы выдавила я, зажмурившись. Не от страха. Видеть его не могла!
Дышать сразу стало легче, а его «ох» заставил меня открыть глаза. Маленькая собачка вцепилась ему в ногу, а он пытался ее стряхнуть. Быстро опустившись, я схватила собаку, пока он ее не покалечил, и оторвала ее от его штанины.
Та его облаяла, но вырваться из моих рук не пыталась.
– Тише, малышка, – погладила ее. Надо же, хоть и маленькая, но смелая. Запрокинув голову, посмотрела снизу вверх на мужчину. Моя поза на коленях у его ног живо напомнила произошедшее днем, и я не сдержалась от реплики: – Наказываешь всех, кто других защищает?
У него дернулась щека, а я поднялась и, не обращая на него внимания, пошла к себе, воркуя над девочкой: – Пойдем, маленькая, вернем тебя хозяйке. Ты уж потерпи ее бойфренда, она его любит, если тебя ему доверила. Если же он гад и ее не достоин, то наступит момент, и он покажет свое истинное лицо. Ей повезло, что у нее есть ты. Ты же ее любишь и защищаешь… от всяких мерзавцев. Жаль, что у нас, у людей, нет твоего нюха на них.
Я не стала снимать драгоценный ошейник. Пусть будет подарок ее хозяйке. Все равно девать это украшение некуда. Немного поиграв с собакой, с сожалением упаковала ее в переноску и передала охране. С их отъездом оживление, которое владело мной, пока я готовила показательную акцию, покинуло меня и навалилась апатия.
Пришла служанка получить распоряжения насчет ужина, но я ответила, что сегодня у меня нет аппетита и ужинать я не буду. Не переодеваясь, завалилась на кровать и, укутавшись в покрывало, уснула. Если высокородный и приходил высказать мне насчет беспорядка в своей комнате, то я не слышала. Меня никто не тревожил.
Утром, открыв глаза, поняла, что не хочу никуда лететь. Впервые я столь откровенно забила на учебу. Для меня все это потеряло ценность. Зачем получать образование, когда оно мне не понадобится? Разве позволит мне высокородный работать по специальности? Да и вообще работать. О чем речь, если одно его слово, и я нахожусь под домашним арестом. Какой смысл в нашем с ним договоре? У меня пропало желание становиться достойной ему женой. Ничего не хотелось. Поэтому я повернулась на другой бок и заснула.
Разбудил сорб. Охрана тактично напоминала, что если мы в ближайшее время не вылетим, то опоздаем. Я сообщила им, что на сегодня они свободны, и отключилась, не став ничего объяснять. Подумала, что дейгасс подсылает ко мне своих людей. Раньше охрана такого рвения не проявляла. Не знаю, как он спал в своей комнате, но испытывала облегчение, что ко мне не заявился. Я решила, что он понимает, насколько мне неприятен, но, видимо, ошибалась. Не успела задремать, как он вошел в мою комнату. Одетый с иголочки и собранный, он составлял полную противоположность моему помятому виду.
– Ты сегодня не летишь на занятия? – нейтральным тоном поинтересовался он.