— Странный… вкус.
— На Иристане много странного. — Мамин голос стал очень грустным. — И я… я так не хотела, чтобы ты со всем этим сталкивалась, Кирюш… Я так этого не хотела.
— Предупреждать нужно… прежде чем ложку совать.
— Слушать старших нужно, а не выеживаться, подсовывая родной матери собственного жениха!
— Все лучшее — старшим!
— Не умничай, за дверью человек двадцать!
— Эм…
— Что делают? А это самое интересное — они принесли тебе дары от Нрого. Видишь ли, на Иристане девственность очень высоко ценится, и не у каждого воина есть средства оплатить столь драгоценный дар, тот единственный дар, который может принять воин.
— Еще, пожалуйста, — попросила я Ашару, та понимающе улыбнулась. — Только предупреждай, прежде чем всовывать!
— Прости. — Голос у мамы был виноватый. — Я не могла сказать тебе сразу. И не хотела, чтобы ты теряла невинность с Нрого, потому что после него умирали, Кирюш, и умирали многие. Не знаю, что с ним не так, но невинность, отданная Нрого, оборачивалась тихой медленной смертью через полгода, год. Выжило всего трое, но ни одна не смогла зачать.
Да уж, нерадостная информация, в свете которой отец и вовсе мерзавец! Но интересовало меня сейчас другое совсем. Мама сказала, что не у каждого воина есть деньги на плату за девственность и в то же время приказала найти бедного воина. Это что же получается? Это я как будто корысти ради пошла и отдалась воину?! И вспомнились мне его слова: «Ты сама пришла ко мне, тьяме. Ты согласилась. Ты обманом вынудила меня, но я не виню»… Ох ты ж атом нестабильный! Так вот о каком обмане шла речь!
— Бракованный навигатор! — прошипела взбешенная я.
— Прости. — Мама теперь совсем тихо говорила. — Прости… но мой поступок имел смысл — ты нашла бы слабого воина, не испытывала бы такой боли, и он не искал бы тебя, понимаешь?
— Нет!
— Кирюш, скажи я тебе правду, ты не пошла бы. Ты гордая, Пантеренок, ты выбрала бы двадцать плетей!
— Несомненно… — А так как продажная девка пошла и переспала с воином, который, когда осознал, чего меня лишил, врубился, что я его лишу энной суммы денег. Потрясающе! Я — шлюха!
— Кира… Киренок… прости. Но тебе всего восемнадцать, ты слишком категорична и принципиальна, Кирюш. Одна твоя выходка с подменой имен чего стоила. И сейчас ты там, а я здесь и практически ничем не могу тебе помочь.
— Это было подло, — прошептала я.
— Это было разумно, Пантеренок. И не спорь. В отличие от тебя я слишком хорошо знала, с чем придется столкнуться. А еще я хорошо знаю тебя и понимаю, чего не стоит говорить.
— Я больше не хочу… ничего не хочу, — честно призналась Ашаре.