Ашара, внимательно следящая за моими приготовлениями, только едва заметно улыбнулась, одобряя мой выбор. Ну и я направилась в гостиную, все гадая, смолчит ли папандр на сей раз.
Едва вышла, узнала ответ:
— Нет! — взревел хассар Агарн.
— Я дозволяю, — встрял Нрого.
Бабенция внимательно осмотрела меня, после чего прошипела:
— Дочь Киары!
В общем, сразу ясно, что оделась я верно, за что себя и хвалю. И тут Нрого прошел к одному из тюков, достал… мой подарочек, разрезал ткань тюка, и оттуда вывалился ворох каких-то нарядов. Но воин искал другое, нашел и, вернувшись ко мне, прикрепил к поясу перевязь с ножнами. Крепил осторожно, после чего извлек черный охотничий нож с рукоятью, инкрустированной изумрудами, и негромко сообщил:
— Нож твоей матери! — Удивленно посмотрела на воина, и тот пояснил: — Нож, принесший победу хассарату.
Почему-то я в этот момент взглянула на отца — и отшатнулась. Столько ненависти было на этом достаточно-таки красивом лице, столько злости. Почему-то появилось ощущение, что этого отец Нрого не простит… Никогда не простит. И смолчать не захочет.
Словно в подтверждение, папандр произнес:
— У Иристана иная история.
— Для тех, кто не ведает, да. Но ее дочь должна знать правду, — возразил Нрого.
— Нож должен быть уничтожен! — изрек папашка.
И вот тут Нрого вскинул голову, пристально посмотрел на отца и, не скрывая ни ненависти, ни мстительной усмешки, произнес:
— Дар был принят. Отныне ты не имеешь власти над дочерью! И над ее имуществом.
Вот те раз.
— Я запрещаю личные встречи! — не менее мстительно ответил папандр.
Вот те два.
— Я настаиваю на охране принцессы Киран моими воинами!
Вот те три.