— Я не знаю. Касты тар-эн — это закрытые мирки. Что касается их семейных традиций, тут вообще ноль, я Наску в дом хассара внедрил четыре дня назад, и это первый прорыв, их отбор пройти нереально, я вообще могу сказать, что просто повезло.
Мама взвыла.
— Шеф, — позвала я, — это вы сейчас мне о чем? Отсюда что, не выбраться?
Исинхай нахмурился.
— Кир, из дворца хассара ты сможешь выбраться уже завтра, за ночь Наска внедрит нашу систему в их видеонаблюдение, но сегодня я ничего не могу сделать.
— Не надо было вообще вмешиваться! — заорала на него мама.
Шеф опустил глаза и тихо признался:
— Я защитил то, что мне дорого, Киара.
Я и Мика так и замерли, а мама… Мама рванулась из его объятий, вскочила и, не скрывая горечи, спросила:
— А я просила, Син? Я об этом просила?! Ты кого послушался — девчонку безголовую? Думал, что я успокоюсь и буду счастливо жить здесь, в то время как Кира останется на Иристане?! Ты действительно верил в это, Син?
Так они действительно знакомы и, похоже, давно. Микусь удивленно на меня посмотрела, я на нее — не менее удивленно, и мы обе впервые поняли, почему шеф нас всегда прикрывал — из-за моей мамы.
— Я вытащу ее, Киара, — тихо и уверенно произнес Исинхай, не отводя взгляда от мамы.
А она смотрела на него, по щекам текли слезы, и, едва сдерживая рыдания, прошептала:
— Ты не понимаешь… Ты просто не понимаешь… — судорожное рыдание и едва слышное: — Ночь с Нрого уложит ее недели на две!
Оторопело взираю на Мику, в итоге, не выдержав, требую у мамы ответ:
— Меня что, бить будут?! — и совсем невероятная догадка: — Кнутом?!
Мама вспомнила, что у ее разговора с Исинхаем есть слушатели, опустилась на диван и, закрыв лицо руками, прошептала:
— Нет…
И как это все понимать?!
— Мам, — требовательно позвала я, — да ладно, выкручусь, обломится мужику секс.