— Лир! — Ошер мрачно взглянул на него.
И вот это жесткое осаживание и спровоцировало мои слова:
— Ну не знаю… — Я еще поковыряла в салате. — Лично мне пока никто не доказал, что достоин того, чтобы я была его повелительницей.
Есть перестали все. А я почему-то испытала приступ аппетита и радостно захрустела овощами. А проглотив, продолжила:
— Нет, серьезно, кто они вообще такие, эти ваши три клана? Я их даже не видела толком, серьезно, с шейсами мы и то плотнее общались.
Четыре суровые воинские морды сурово глядели на меня. На скулах Эрана заиграли желваки. Мило ему улыбнулась и продолжила:
— Пока что все, что я про вас знаю, так это то, что облажались вы по полной с этими эйтнами!
Секундное молчание, затем взбешенное от Эрана:
— Киран!
— Да-да, любимый? — мгновенно отозвалась я.
Воин, готовый выдать мне очередную порцию иристанской морали, умолк, недоуменно взирая на меня.
— Правда люблю, очень-очень, — искренне призналась я, но затем добавила: — Но вот не знаю за что. Потому что облажался ты на уровне со всеми!
На сей раз рыка не последовало — Эран просто стиснул челюсти.
А у меня снова аппетит пропал, и уже устало, тихо добавила:
— Понимаю, что вы имели дело с местным населением, фактически с аборигенами, но насколько же нужно было не любить население планеты, давшей вам дом, чтобы вот так запустить ситуацию с эйтнами и шейсами.
Тишина со стороны воинов длилась недолго, и нарушил ее Ошер:
— Не дело женщине влезать в…
— Пострадала моя бабушка. — Я гневно посмотрела в синие, не такие синие, как у Эрана, чуть посветлее, глаза тара. — И моя мать пострадала тоже. И я. А вы мне сейчас заявляете, что это не мое дело? И как хватает совести на подобные заявления?!
Ошер нервно глянул на Эрана, после на меня и уже не столь уверенно и свысока проговорил:
— Нам искренне жаль, что наши предки пошли на сговор с шейсами. Но в тех условиях не оставалось ничего иного — среди выживших практически не было ученых, только воины.