Я покачала головой и всё же не сдержалась, сморгнула слезинку.
– Не плачьте, леди, – схватил меня за руку и несколько раз ее поцеловал обреченный мужчина. – Я слышал, тяжкая эта ноша. Примите мои искренние сожаления, что вам пришлось пережить гибель и принять после возврата с того света такой трудный дар. Несправедливо, я считаю, что только девочки... Но... Благословите меня, вестница смерти.
– Легкой смерти и счастливого забвения, – произнесла я фразу, которую мне подсказали когда‑то очень давно жрецы в храме.
Анри молчал, слушая наш разговор. Не проронив ни слова, предложил мне руку, и мы пошли обратно. И лишь при входе в приемную главы отдела ментальных расследований он заговорил:
– Его сиятельство не сообщил, что вы...
– Я не говорила ему. Это работает лишь при личном контакте и при... близкой кончине. Мне еще повезло, я не вижу, как некоторые, лишь при одном только брошенном взгляде. Мне жаль, что он умрет.
– Кто умрет? – не нашел более подходящего момента его сиятельство, чтобы выйти из своего кабинета. – Эрика? Вы плакали? Что случилось?
И тут у меня сдали нервы. Я развернулась, выскочила из кабинета и стремительно полетела к уборной. Мне нужно умыться и побыть несколько минут наедине с собой, своими мыслями и своим даром. Даром вестницы смерти.
Как я радовалась, глупая, поначалу. Испугалась, конечно, но была тогда совсем еще ребенком и не поняла. Думала, у меня проснулся дар некромантии, я смогу призвать папу с мамой и оживить их. И дядю с тетей...
Оказалось же... М‑да.
А вот Мари́ке повезло. Любые магические способности пробуждаются не в теле, а в душе и в ауре. Так что лишь я стала вестницей смерти и останусь ею навсегда, даже когда нам удастся исправить ошибку вернувшего нас к жизни некроманта.
Уборную мне показал Анри, когда вел давать клятву. Так что мне не пришлось в слезах спрашивать сотрудников отдела, где можно привести себя в порядок. Бежала целенаправленно. А там, чуток похлюпав носом и смаргивая слезинки, я всё же успокоилась. Не впервой ведь. Умылась и вышла наружу.
Упс!
А уборная‑то одна на всех, а работают‑то тут в основном одни мужчины. Медленно заливаясь краской от взглядов, брошенных на меня стоящими неподалеку господами, я повернулась и врезалась в чью‑то грудь.
– Ой! – вцепилась я в кого‑то, чтобы не упасть.
– Эрика, вы как? – произнес этот некто голосом моего начальника. – Анри мне всё рассказал. Почему же вы меня не поставили в известность?
– Да как‑то... – пожала я плечами и отодвинулась.
Его сиятельство смотрел на меня с участием. Это успокоило. Обычно люди, узнав, что я вестница смерти, либо шарахаются, либо осеняют себя обере́жным знаком и смотрят с ужасом, либо стараются со мной больше вообще не пересекаться.
Хотя нет, есть еще ипохо́ндрики, у которых малейший чих или прыщик – это смертельная болезнь. И вот эти господа начинают меня дергать постоянно – не умирают ли. А когда оказывается, что нет, смерть им в ближайшее время не грозит, жутко оскорбляются. Ведь у них всё так плохо, а они, оказывается, вовсе не при смерти. Вот где логика?
– Пойдемте. Расскажете мне всё, – предложил мне локоть лорд Рикка́рдо и повел обратно к своей приемной. – Или пока не желаете? Мне просто подумалось, что вам захочется поговорить.