Вейн

— Излом не видят Одичалые и дети, — прищурившись от яркого света, сказал Ксандр.

Вейн закинула голову. Яркая синь небес, от которой она совсем отвыкла. Желтые поля. Спокойные тихие деревья, уже готовившиеся надеть осенний наряд. Легкий ветер, приносящий запахи скошенной травы и… коровьего навоза. Она рассмеялась, подставляя лицо ласковым лучам солнца.

— Пойдемте, нужно раздобыть лошадей, — произнес Ксандр.

— А как же стражи перевала? — забеспокоилась Вейн. — Разве они не заметят нас?

— Я наложу на нас слой, — кивнул он и подхватил на руки Алекса. Вейн обернулась: — Дир?

 Охотник стоял на коленях. Глаза распахнуты, но смотрят словно вглубь себя, и по лицу текут слезы… И он улыбался. Вейн осторожно коснулась его плеча, присела рядом. Взгляд мужчины стал более осмысленным.

— Я вспомнил, Вейн, — прошептал он, — все вспомнил! Родителей. Двух сестер. Братьев… Наш дом на берегу моря. Там тепло и цветущие сады… И на пригорке храм из белого дерева. И маяк на скале, в котором по ночам зажигает огонь старый Пит… И корабли, что приходят в бухту, большие и маленькие, с вырезанными на носу морскими девами, под белыми парусами… Вспомнил…

Она не сдержалась, обняла его, погладила по спине.

— Поедешь к ним?

Он медленно кивнул.

— Да. Поеду.

Она помолчала, внимательно глядя в медовые глаза.

— А знаешь, у меня там, кажется, нареченная осталась, — хитро усмехнулся Дир, — красивая была. Волосы белые, грудь большая… Мда… И сеновал вспомнил, где я эту грудь…

Вейн рассмеялась и щелкнула его по носу. Потом легко поцеловала в губы и встала.

— Еще увидимся, Охотник?

— Вряд ли, Путница, — с улыбкой сказал он. — И когда-то меня звали Кристоф…А прощаться я не люблю, так что, бывай.

Он поднялся, подмигнул ей, улыбаясь, и пошел вдоль кромки поля, не оглядываясь.

И лишь отойдя достаточно далеко от девушки, остановился, осмотрел горизонт. Дир вспомнил не только то, что рассказал Вейн. Вспомнил, как в пятнадцать лет убежал из дома и прибился к компании черных рыбаков, что промышляли разбоем на море. Вспомнил убитого моряка, который не хотел отдавать свой улов. Он тогда просто слишком сильно ударил… И как плакала мать в храме на суде Света. Был ли он готов вернуться на родной берег, увидеть родных, ведь для них он давно мертв и проклят?

И нужен ли ему теперь тот дом, слишком давно оставленный?

Дир обернулся. Отсюда уже почти не были видны трое, что уходили все дальше к Перевалу. Его Путница избрала свой путь, и Охотник ей больше не нужен. И надеяться ему больше не на что, слишком ярко в ее зеленых глазах горел огонь любви к другому мужчине. Он горел там всегда, просто Дир слишком долго не хотел его замечать. Но сегодня, возле края бездны Дир понял это окончательно.