– Когда ты меня схватил, я только собиралась немножечко скорректировать твое поведение. Потому что мне было страшно! Я не успела ничего сделать, ты потерял сознание! Пришлось снять проклятие, которое должно было остановить твое сердце!
Коперник сел.
– Звучит как бред, – вынес он безапелляционный вердикт.
– Ну конечно, – каждое мое слово сочилось ядом, пальцы подрагивали от ярости. – Этот клоун в обтягивающем белом костюме, который пытается читать мысли, для тебя нормально. Существо, которое превращается в непонятно что и едва говорит – тоже ничего. А вот проклятье – это «бред».
– Это особенность их рас.
– А то, что я ведьма – это особенность моего мозга!
– Ладно, ведьма Марта. Пока мы едем, рассказывай, что ты умеешь, – Коперник перестал ерничать и стал серьезным. Шутки кончились.
– Я могу попробовать убедить солдат нас отпустить, но тут есть сложность. Они, похоже, не говорят на общем языке, а внушение все-таки делается с помощью слов. Языковой барьер мешает. С другой стороны, можно попробовать отвести им глаза, чтобы они перестали воспринимать наши визуальные образы.
– Наши визуальные образы, – Коперник засмеялся. – Ты сейчас говоришь на каком-то непонятном языке.
– Надеюсь, нас будет охранять много народу, – не обращая на него внимания, продолжила рассуждать я.
– Почему?
– Гораздо проще убедить в чем-либо толпу, чем одного человека. Один человек, как правило, концентрируется на том, что он видит. А когда он вместе с кем-то, то часть ответственности он перекладывает на другого.
– Как это возможно? – капитан старался понять изо всех сил.
– Ну, как бы попроще… Ты когда-нибудь шел с кем-то в незнакомое место? Ты не знаешь дорогу, а человек знает. Вот вы идете, болтаете, смеетесь, приходите на место… А потом тебе нужно вернуться. И ты идешь, смотришь и видишь места, как в первый раз. И надо сказать, что так оно и есть. Ты просто не смотрел.
– Я всегда слежу за дорогой.
– А еще ты всегда готов испортить отличный и понятный пример.
– Пример плохой.
Интересно, он часто вызывает у тех, с кем разговаривает, желание его убить?
Всю оставшуюся дорогу мы тряслись молча, под шум двигателя.
Дрон резко остановился. Раздался топот ног и отрывистые голоса. Дверцы распахнулись. Свет после полутьмы кузова показался ослепительным.