Ясное голубое небо подернулось закатной дымкой. Аделин лежала прямо в траве, закинув руку за голову, другой рукой обнимая Эдварда, который лежал рядом.
— Может быть, нам пора домой? — спросила Аделин, поворачивая голову и любуясь профилем своего мужа. — Няня скоро будет укладывать малыша, надо зайти сказать ему «спокойной ночи»
Эдвард тоже повернулся к ней. На его лице была улыбка кота, объевшегося сметаны.
— Давай полежим ещё немного? — тихо произнёс он. — Мне хорошо с тобой и совсем не хочется шевелиться.
Аделин поднялась на локте, сорвала травинку и стала водить ею по его лицу.
Эдвард тут же отмахнулся, весело смеясь.
— Ты — плохой родитель, мой дорогой муж, вставай и пошли укладывать сына!
Он нехотя поднялся на локте, потом потянулся к губам Аделин и запечатлел на них страстный поцелуй.
— Я не виноват, что ты всё время искушаешь меня. Я просто слабый человек и не могу устоять против твоих чар.
— Ещё не хватало, чтобы нас снова застукали, как в Париже в Булонском лесу, — хитро усмехнулась герцогиня.
Щёки герцога немного порозовели от этих воспоминаний.
— Там тоже была виновата ты, любимая. Ты надела платье с глубоким вырезом! — быстро нашёлся Эдвард, и они оба громко рассмеялись.
— Сегодня на мне платье без выреза, — будто между прочим заметила Аделин.
— Но меня ужасно соблазняет твой живот!
— И это при том, что врач строго запретил всё это во время беременности!
Эдвард сел, ища брошенный где-то сюртук.
— Мэтью это никак не повредило, и вряд ли повредит нашей дочери.
— Дочери? — подняв бровь переспросила Аделин.
— Сын у нас уже есть, так что будет девочка.
Он встал, оправляя на себе одежду и стряхивая прилипшие травинки, и помог подняться Аделин. Её живот был ещё не сильно заметен, но она сама явно округлилась и перестала напоминать девочку-подростка, превратившись в красивую соблазнительную женщину.