Нехорошо получилось. Но — ничего. Завтра вечером ее позову по магазинам погулять, она и оттает.
— Врешь, конечно, — стукнула меня кулачком в грудь Женька. — Но предупрежу сразу — старушку я понять и простить смогу. Нашу Викторию — нет. Услышал?
— Услышал. — Я прихватил ее руку и чуть сжал. — Но и ты запомни — не надо затачивать меня под себя. И указывать, с кем, как и о чем мне общаться тоже не нужно. Я ясно выразился? Как было верно замечено ранее — мы друг другу никто. Это твои слова, не мои. Ты столько раз мне это повторяла, что, наконец, убедила в своей правоте. Пусть так и будет.
— Ты чего разошелся? — как мне показалось, растерялась Мезенцева. — Мало ли чего я несу?
— Ты взрослая самодостаточная личность, — объяснил ей я. — Раз что-то говоришь, значит, перед этим думаешь. И, соответственно, несешь ответственность за сказанное. И еще — ты не Нифонтов, ясно? Да и ему пора бы уже потихоньку привыкать к тому, что я не отдельский карманный ведьмак. Ваш мир — он тот, в котором Солнце светит. А мой — вот он, под Луной.
— Это ты не мне, это ты ему объясняй, — вырвав свою руку из моей, буркнула насупившаяся девушка. — Дурак! Хорошо хоть никто этого не слышит, кроме меня.
И я же еще дурак. С другой стороны — сам виноват. Ни разу толком ее до сегодняшнего вечера на место не ставил — и вот, получите и распишитесь. А может, так и надо. Может, оно и к лучшему. Не исключено, что и с этой рыжей фурией стоит проделать то же, что и со Светкой. Для ее же блага.
— Вон Нифонтов, — показала мне Женька на Николая, вылезающего из машины. — Иди и объясняйся. А на меня орать не смей!
— Да кто на тебя орет? — не выдержал я. — Что ты вечно придумываешь? Если твой характер все окружающие кое-как терпят, это не значит, что так будет всегда. И я не исключение. И вообще — а не пошла бы ты…
— Привет, Александр. — Николай схватил мою руку, ловко скрыв опешившую от моего неожиданного поведения Женьку за своей спиной. — Давно не виделись.
— И еще бы столько не видеться! — закипая от неожиданного приступа злости, рыкнул я. — Что ты, что вот эта рыжая — достали вы меня! Как припретесь, так непременно настроение испортите. Такой был день хороший, так замечательно время сегодня провел, воздухом чистым надышался. И нате вам — вечер насмарку. Спасибо вам большое. Тьфу!
Я плюнул Нифонтову под ноги, повернулся и собрался пойти домой.
— Гражданин Смолин, прошу вас задержаться, — таких интонаций у Нифонтова я до сегодняшнего вечера не слышал. Это что-то новенькое! И еще — «гражданин».
— Весь во внимании, — повернулся я к нему. — Что, у правоохранительных органов ко мне возникли какие-то вопросы?
— Возникли, — подтвердил Николай. — Но я думал, что мы поговорим на интересующую нас тему по-людски, как обычно. Жаль, что ошибся.
— И мне жаль, — раздвинув губы в улыбке, немного лицемерно вздохнул я. — Повесткой вызывайте, тогда и поговорим. Ах, да, ходу-то мне в ваш теремок нет. Я ж не человек, я ж чудовище, дикая тварь из дикого леса. Вот, а ты говоришь «по-людски».
— Завтра же поставлю вопрос о том, чтобы тебя сняли с оперативной работы, — деловито сообщил Мезенцевой Николай. — Вон до чего твои закидоны отдельных граждан доводят. Был нормальный человек, стал неврастеник. Все, Евгения, все. Будешь сидеть и перебирать архивные папки. Так от тебя вреда меньше будет.
— Не имеешь права, — наставила на Нифонтова палец, как пистолет, Женька. — Ты оперативник, как и я! Не начальник!
— Ты кого-то, кроме себя, слышишь? — уточнил Николай. — Сказано — поставлю вопрос перед руководством. И, сдается мне, оно со мной согласится. А на заступничество Пал Палыча не рассчитывай. Он до сих пор на тебя зол за ту никому не нужную стычку с экстрасенсами.
— Впечатляет, — признал я, потихоньку остывая. — Но если ты хочешь сейчас вызвать у меня сострадание в отношении Женьки, или чувство вины, то зря. Я на такие вещи не ведусь. К тому же меня уже реально все достало. В смысле — эти ваши интриги, скандалы, расследования. Мне вообще иногда кажется, что у вас в отделе только один нормальный человек и работает — Виктория.