Стянув ворот рубашки для дополнительной защиты, я таки высказалась:
— Ну знаешь ли… я, конечно, не образец добродетели, да и ты не благороден, но… это уже переходит все границы, не находишь?
Всю мою тираду он выслушал, вскинув бровь и скептически поджав губы, после чего медленно произнес:
— Катенок…
— Не называй меня так!
— Ладно, Кат, есть два варианта: ты переодеваешься, и мы сбегаем с торжественного пира в твою честь, либо ты не переодеваешься, и мы остаемся и…
Я торопливо начала расстегивать пуговицы, Динар рассмеялся и помог с развязыванием традиционного пояса. У далларийцев к рубашке и юбке полагался толстый длинный пояс, которым заматывались от груди и до середины бедра, так что помощь была кстати. И вот в тот самый момент, когда Динар наконец размотал меня, юбка уже валялась на полу, а на рубашке оставалось расстегнуть только нижнюю пуговицу… открылась дверь.
— Мать вседержательница! — Женский возглас заставил Динара выронить тот рулон ткани, который был поясом, а меня — торопливо запахнуть края рубахи.
И, так как я была скрыта от двери широкой спиной рыжего, я осторожно выглянула из-за него, желая узреть ту невоспитанную леди, что посмела вторгнуться в мои покои без стука. А невоспитанная леди весьма преклонного возраста была… не одна…
— Ма саэнар! — завопила мать Динара.
А еще там были все его сестры и еще толпа придворных дам. Катриона, так опозориться могла только ты!
Динар посмотрел на меня, я на него. Как ни странно, мы оба едва сдерживали смех.
— Сейчас разберусь, — ухмыляясь, произнес правитель Далларии.
— Ты, главное, возвращайся поскорее, — вежливо попросила его наследница Оитлона.
После сего обмена фразами Динар развернулся, подошел к женщинам. Ту самую пожилую леди властно взял за плечи и вывел в коридор. Остальные сами вышли. Дверь закрыл Динар, а дальше началось:
— Как ты смеешь развратничать в доме своего отца? — начала с крика Динарова мать.
Ответ рыжего я не расслышала, но это явно было нечто, потому что теперь вскричала бабуля:
— Ты не имеешь права порочить имя Уитримана!
И что-то еще и много чего-то. Старушка говорила столь быстро, что я не успевала переводить, а Динар явно не успел ответить. Дверь распахнулась, седовласая леди ворвалась ко мне снова и, с неожиданной для ее возраста и комплекции ловкостью, закрыла дверь перед самым носом рванувшегося рыжего… Потом еще и заперла.
Я, продолжая прикрываться расстегнутой рубашкой, молча ждала продолжения беседы… и беседа не замедлила продолжиться.