Гардар 2

– Ладно, улыбайся-улыбайся.

– Только не пугайся.

Я повёл рукой, чтобы мои действия не стали для неё неожиданностью. Потоки воздуха сгустились, превращаясь в невидимые плотные и широкие ленты. Затем Хлысты перетекли, изгибаясь, к девушке и обхватили за талию, одно скользнуло под ноги, два оперлись о землю. Маро, качнувшись, поднялась над тропинкой. Она охнула:

– Потрясающе.

– Здорово иметь под боком мага?

И снова эта улыбка:

– Ты сам это сказал.

– Вперёд, осталось немного.

Это немного вылилось в десять минут ходьбы по крутой тропинке. На плоской вершине, явно сделанной с помощью магии, мы оказались, наверное, последними. Но это не страшно: это же не забег на время, а красоты окрест хватит на всех.

Я освободил Маро от заклинания и мы подошли к свободному краю, так, чтобы никто не заслонял вид. Перед нами, на фоне далёких заснеженных хребтов, вздымалась одинокая серая скала. Высокая, тонкая, с необычной двойной вершиной.

Одинокий страж.

Она действительно походила на воина в грубых старых, изломанных, покрытых трещинами доспехах. Шлем покрывал его голову, а в руке, поднимая наконечник над плечом, он крепко сжимал копьё. Одинокий страж лаотских хребтов.

Я сжал в объятьях Маро, прижимая её к груди и запахивая полами своего плотного камзола, чтобы прикрыть от холодного ветра. Опустил подбородок на шелковистую копну волос. Тихо, чтобы слышала только она, прочитал чужие, запавшие в память стихи:

Горы, что вы сделали со мной? Чем заворожили? Властным зовом К подвигам горячим и суровым Или мудрой снежной сединой? Ваша твёрдость мне передаётся, Я держусь на ваших скользких тропах. Чем пытливей вглядываюсь в пропасть, Тем ровней, спокойней сердце бьётся. И встречая блеск вершин бесстрашных, В самом риске чую твердь опоры. Горы любят сильных и отважных. Горы любят тех, кто любит горы.

Глава 15

Когда человек становится старше, то вместе с прожитыми годами к нему приходит и опыт. Опыт принятых решений, совершённых ошибок, случившихся когда-то переживаний… Я не исключение. И, сравнивая прошлое и настоящее, могу с уверенностью сказать, что снова счастлив.

В моей жизни была любовь, которая дарила крылья и было то, что ничем, кроме предательства, я считать не мог. Крылья сгорели, рассыпались пеплом как сады Сарталы в День падения. Иногда в госпитале я считал, что сгорела и моя жизнь. А здесь, в Пеленоре, просто стремился жить. Пытался понять, есть ли шанс на возрождение, и думал, что нет. Одна девушка не оставила в моей душе ничего кроме досады. Другая познакомила с неведомым до этого чувством обиды, когда все твои старания не только не ценят, но даже и не замечают.

Я был глуп…

Я был смешон, пытаясь вырастить волшебство там, где для него не нашлось ни подходящей земли, ни ласкового солнца; там, где не упало даже его зерна, и не пролилось ни капли усилий с противоположной стороны. С другой стороны, может дело и во мне: если в моём сердце не появлялся этот росток, то глупо требовать его от другого человека. Вряд ли так можно создать волшебство любви.

Сейчас всё было по-другому. Не знаю, где пролегает та неуловимая грань между увлечением и любовью. Я люблю читать мемуары великих людей, поэтов, которые рвали своё сердце и душу, создавая строки, что живут сотни лет после них. Они были гораздо мудрее меня и больше понимали и в жизни, и в любви. Но даже они не нашли ответа и не смогли оставить совета, что поможет всегда и всем. Не понимая этого, я пытался слепо подражать некоторым из них.

Глупо… Это было глупо. В прошлом, с Аори, всё проходило неспешно. Мы сближались постепенно, медленно росли крылья у меня за спиной, день за днём она становилась той, без кого мир вокруг – чёрно-белый. Сейчас всё по-другому. Самое важное случилось в один миг. В ту самую секунду, когда я увидел эти смеющиеся глаза. Маро. Я знал только её имя, но уже одна мысль, что она сейчас уйдёт – резанула сердце болью.