Она плотнее вжалась в траву.
Присутствие. Близкое-близкое; треск платья на спине. Она хотела молить о пощаде — но горло не повиновалось, сведенное судорогой.
Укус слепня. Резкая сильная боль.
«Когда они парализованы, разлагающий яд действует медленно… Кровь становится уже не кровью, а совсем другой жидкостью… А тело…»
Слезы наконец смилостивились над Илазой и хлынули, заливая лицо. Она лежала, вцепившись обеими руками в землю, с ужасом вслушивалась в собственное тело и призвала смерть. Ту, которая побыстрее…
Потом стало тепло.
Пальцы, кромсающие траву, понемногу разжались. Слезы текли и текли; Илаза из последних сил стискивала зубы, пытаясь собрать волю для борьбы с мучениями, которые придут следом за теплой пульсацией; мучения издевались над ней и все не шли.
Время остановилась; теперь она лежала на боку, ни о чем не думая, глядя прямо перед собой. Время от времени, преодолев сонное оцепенение, пыталась пошевелить пальцами — тело слушалось. Паралич не наступал.
Потом ей сделалось все равно. Кончиком языка она слизала последнюю, одинокую, холодную слезу, прерывисто вздохнула и провалилась в сон.
ГЛАВА 8
Круглый живот Равары вырос до размеров горы; Кааран, ее молодой муж, ходил счастливый и озабоченный. Однажды после ужина, когда тяжелая Равара уже прошествовала в спальню, Большая Фа остановила девочку в дверях:
— Как телята родятся, видала?
Девочка смотрела, не понимая. Потом кивнула головой.
— Не сегодня-завтра, — Фа задумчиво посмотрела вслед Раваре, — рожать будем… Позову тебя. Пособишь.
С этими словами старуха и удалилась, а девочка, напуганная и обескураженная, еще долго стояла, не двигаясь, в опустевшем коридоре.
Роды начались на рассвете.
Еще с позднего вечера перед домом горел костер, в котором курился рыбий камень; двери Равариной спальни отмечены были медом — чтобы привлечь добрых духов, покровительствующих родам. Трое молодых женщин, подложив спереди под платье подушки, треугольником сидели посреди двора — чтобы злые духи, если им придет охота вмешаться, подольше не могли отыскать настоящую роженицу. Девочка, напряженная и хмурая, коротала время в компании Лиль и мальчишек, пока чернобровая служанка с блестящими возбужденными глазами не явилась за ней:
— Госпожа Фа зовет…
Лиль и мальчишки глядели серьезно и немного завистливо; девочка перевела дыхание, одернула платье и пошла.
В спальне Равары кричали. Едва заслышав этот крик, она покрылась холодным потом; служанка настойчиво подтолкнула ее к намазанной медом двери: